– Нам также удалось выяснить, что диск был установлен в компьютер, собранный в Японии и ввезенный в США в середине две тысячи второго года, – перебил его Монро. – Сейчас мы пытаемся проследить его путь. Возможно, это скажет нам о том, кто та женщина, а может быть, и нет.
– Наши люди до сих пор опрашивают прохожих, показывая им фотографии жертвы, – добавил Олбрич.
Нина уже встречалась с ним несколько раз, когда Зандт еще работал в отделе убийств, и тогда он произвел на нее впечатление самого неприметного из всех детективов, которых она когда-либо знала.
– Нам известно, что в день смерти она почти не ела, зато много пила. Два часа назад я вызвал из «Найтса» троих детективов, чтобы они еще раз прошлись по местным барам и клубам. В первый раз ничего выяснить не удалось, но…
– А в самом номере – никаких следов убийцы?
Он пожал плечами:
– Никаких отпечатков, никаких волокон, на жертве – тоже ничего. Ребята чуть ли не воздух профильтровали.
– Так что насчет диска?
– Он оказался пуст, – ответил Олбрич, – за исключением двух файлов.
– Двух файлов, – повторил техник, перехватывая инициативу. – Тот, который больше, – музыкальный фрагмент в формате МР3, на семь мегабайт.
– «Agnus Dei» из «Реквиема» Форе, – сказал Монро. – Судя по всему, вещь хорошо известная. Мы пытаемся выяснить, что это конкретно за запись, и, естественно, попытаемся проследить недавние продажи компакт-дисков, но вряд ли в этом направлении стоит на что-то рассчитывать. В конце концов, музыку могли просто скачать из Интернета.
– И?.. – устало спросила Нина.
– Вы уже спрашивали меня о том, откуда он мог появиться, – сказал Монро. – Вы говорили, что у него могло быть прошлое. Похоже, что вы правы.
Он подтолкнул к ней пачку листов.
– Читайте.
«„Сон – прекрасен. Смерть – еще прекраснее. Вообще не родиться – самое настоящее чудо“.
Его мать не позволяла бабушке курить в доме, и потому старая леди порой пребывала в дурном расположении духа, а иногда требовала, чтобы ее вынесли на крыльцо. Там ее и оставляли, независимо от того, насколько холодной или дождливой была погода. Мать никогда не помогала ей вернуться в дом и запрещала делать это ему. И не дай бог было ее ослушаться. Бабушка оставалась на улице, пока ее дочь, смилостивившись, не забирала ее обратно, без особой нежности.
В один из таких дней, столь холодный, что с крыши свисали сосульки, он спросил ее, какой смысл торчать на крыльце, если в доме уютно и тепло.
Она некоторое время смотрела вдаль, и он уже начал сомневаться, что она вообще его слышит.
– Ты же знаешь старую шутку, – наконец сказала она. – Почему цыпленок перешел через дорогу?