– По-моему, все прошло по-настоящему удачно для нас.
– Для нас?
– Вы поняли, что я имею в виду.
– Невозможно определить, удачно ли оно прошло, пока не получишь окончательный вердикт. А сейчас оставьте меня одного, Льюис. Мне нужно сделать несколько звонков. И кстати, где ваша мать? Она, вероятно, понадобится мне сегодня днем. Она намерена появиться?
– Сегодня утром у нее деловая встреча, но она придет. Просто позвоните Сесилу, и он ее доставит.
Он отошел, но его место сразу занял детектив Букер. Он приблизился, возмущенно нацелив в меня палец.
– Это не сработает, Холлер, – заявил он.
– Что именно?
– Ваша грязная защита. Вы с треском провалитесь!
– Увидим. – Я пожал плечами.
– Еще как увидим. Да, верно, вы набрали себе несколько очков, пытаясь замазать Тэлбота. Несколько броских очков. Купите тележку и таскайте их с собой.
– Я всего лишь выполняю свою работу, детектив.
– И это та еще работа! Ложью зарабатывать себе на жизнь! Уловками отводить людям глаза от правды! Жить в мире без правды! Позвольте задать вам вопрос. Вы знаете, чем сом отличается от адвоката?
– Нет, в чем же разница?
– Один – грязный придонный падальщик, а другой – рыба.
– Это сильно, детектив.
Он отошел, а я остался стоять улыбаясь. Не из-за шутки и не потому, что догадался, что, скорее всего, именно Лэнкфорд, пересказывая анекдот Букеру, распространил оскорбление с судебных защитников на всех адвокатов вообще. Я улыбался, потому что выпад подтверждал: Лэнкфорд и Букер общаются. Они недавно беседовали, а это означало, что события движутся в нужном направлении, играют мне на руку. Мой план все еще был на плаву. Я все еще имел шансы.
Каждый судебный процесс имеет главное событие: свидетеля либо улику, становящиеся осью, вокруг которой все крутится в ту или иную сторону. В данном случае главным событием была заявлена Реджи Кампо: жертва и одновременно свидетель обвинения – и всей обвинительной версии, похоже, предуготовано было вертеться вокруг ее выступления и на основе ее показаний. Однако хороший судебный защитник всегда имеет своего дублера, и я имел своего – свидетеля, который за кулисами неприметно дожидался часа выйти на авансцену и на которого я рассчитывал, чтобы переместить центр тяжести судебного процесса.
Когда Минтон после перерыва вызвал Реджину Кампо и ее ввели в зал, проводив на место для дачи свидетельских показаний, можно было смело сказать, что все глаза устремились к ней. Я и сам тоже впервые видел ее живьем и был удивлен, но скорее приятно. Маленькая, даже миниатюрная. Ее нерешительная походка, хрупкая фигурка и общий невнушительный вид опровергали образ изощренной, расчетливой интриганки, которую я нарисовал в коллективном сознании присяжных.