– Нет.
– Вы не ударяли мисс Кампо кулаком левой руки?
– Нет.
– Угрожали ей изнасилованием?
– Нет, не угрожал.
– Вы говорили, что намерены ее убить, если она станет сопротивляться?
– Нет, не говорил.
Я надеялся почувствовать с его стороны хотя бы часть того жаркого и яростного возмущения, что увидел в нем в первый день в офисе Си-Си Доббса, но Руле был холоден и уравновешен. Я решил, что, прежде чем закончить прямой допрос, мне придется действовать с напором, чтобы разжечь в нем хоть толику былого гнева. Ранее, за ланчем, я говорил ему, что хочу это видеть, и сейчас не вполне понимал, в чем дело и куда этот пыл подевался.
– Вы разозлены тем, что вам предъявили обвинение в нападении на мисс Кампо?
– Конечно же разозлен.
– Почему?
Он открыл рот, но так ничего и не сказал, словно задохнувшись. Казалось, он задохнулся от возмущения тем, что я задал подобный вопрос. Наконец он заговорил:
– Что значит «почему»?! Вас когда-нибудь обвиняли в чем-нибудь, чего вы не совершали, а вы даже ничего не могли сделать, кроме как ждать? Просто ждать и ждать, неделями и месяцами, пока вам наконец не предоставят шанс явиться в суд и сказать, что вас подставили. Но там, в суде, выясняется, что вам надо опять ждать – пока обвинитель пригонит свору лжецов и заставит вас выслушивать их ложь. А вам остается опять смиренно ждать своего шанса. Конечно, вы разозлитесь, еще как! Вы будете злы как сто чертей! Я невиновен! Я этого не совершал!
Превосходно. Все по делу и выражало мнение всякого, кого когда-либо в чем-либо ложно обвиняли. Это было даже больше, чем я мог ожидать, но я напомнил себе правило: вовремя остановиться. Лучшее – враг хорошего. Я сел на место. Если решу, что что-нибудь здесь упустил, то восполню это на повторном прямом допросе.
Я посмотрел на судью:
– У меня все, ваша честь.
Минтон был на ногах и готов к бою прежде, чем я успел занять свое место. Он двинулся к возвышению, не отрывая от Руле пылающего взгляда. Откровенно демонстрировал жюри, какого он мнения об этом человеке. Его глаза, словно лазеры, насквозь пронизывали помещение. Минтон вцепился в край своей трибуны так неистово, что побелели костяшки пальцев. Все это, конечно, не более чем спектакль для жюри.
– Вы отрицаете, что прикасались к мисс Кампо! – с пафосом произнес он.
– Вот именно, – парировал Руле.
– Если верить вашим показаниям, она просто сама себя избила кулаком до полусмерти или попросила это сделать практически незнакомого мужчину, которого прежде никогда не видела. И все это ради того, чтобы вас подставить. Так по-вашему?