– Не знаю, кто это сделал. Единственное, что мне известно, – не я.
– Но вы утверждаете, что Реджина Кампо лжет. По вашим словам выходит, что она пришла сегодня в зал суда и нагло солгала перед судьей, членами жюри присяжных и всем светом.
Произнося это, Минтон тщательно расставлял акценты и делал подчеркнуто выразительные паузы, тряся головой от отвращения.
– Я не совершал того, что она мне приписывает. Единственное объяснение – один из нас лжет. И это не я.
– Это решать присяжным, не так ли?
– Да.
– А нож, которым вы предположительно обзавелись для самозащиты? Утверждаете ли вы перед лицом жюри, что жертва в таком случае каким-то образом выяснила, что у вас есть нож, и использовала его для того, чтобы вас подставить?
– Я никогда не показывал этот нож ни ей лично, ни в баре, где она могла находиться. Так что я не знаю, как она узнала о нем. Думаю, когда она стала обшаривать мои карманы в поисках денег, обнаружила и нож. Я всегда держу нож и деньги в одном кармане.
– О, так вы теперь также приписываете Реджине Кампо кражу денег из вашего кармана, мистер Руле?
– У меня было при себе четыреста долларов. Когда я оказался арестован, они исчезли. Кто-то же их взял?
Вместо того чтобы заострять внимание Руле на деньгах, Минтон предпочел более мудрую тактику. Прокурор сознавал, что, как ни повернись разговор, ему пришлось бы в лучшем случае столкнуться с беспроигрышным утверждением. Если же он попытается выдвинуть версию, будто у Руле вообще не было при себе никаких денег и целью его нападения было просто попользоваться девушкой на халяву, то в этом случае он понимал, что я представлю налоговые декларации Руле, а это бросит серьезную тень на саму идею, что богач не мог себе позволить заплатить проститутке. Тут в ведении допроса был очень узкий проход, сродни проходу между Сциллой и Харибдой, который юристы любят называть минным полем и патовой ситуацией, – и Минтон оставил эту тему. Он перешел к заключительной части. Театральным жестом прокурор поднял приобщенное к делу вещественное доказательство в виде фотографии избитого и кровоточащего лица Реджины Кампо.
– Итак, вы утверждаете, что Реджина Кампо лжет? – произнес он.
– Да.
– Она подстроила так, чтобы кто-то нанес ей побои, или нанесла их себе сама?
– Я не знаю, кто это сделал.
– Но не вы?
– Нет, не я. Я бы не смог так поступить с женщиной. Я не стал бы причинять ей боль. – Руле указал на фото, которое Минтон продолжал держать. – Ни одна женщина не заслуживает такого, – сказал он.
Я облегченно откинулся на спинку стула. Руле только что произнес фразу, которую я велел ему каким-то образом ввернуть в один из ответов во время дачи показаний.