Санчес бросил взгляд в сторону прокурора, сидевшего за столом напротив Холлера. До сих пор он не вмешивался в ход допроса и лишь делал какие-то записи. По этому взгляду Босх понял, что Холлер нащупал слабое место в показаниях полицейского.
– Ваша честь, могли бы вы распорядиться, чтобы свидетель ответил на вопрос, а не смотрел на обвинителя в ожидании подсказки? – обратился к судье Холлер.
Судья Йеррид опять вынырнул из своего убежища и велел Санчесу отвечать. Полицейский захотел, чтобы Холлер повторил вопрос, и адвокат задал его снова.
– Это был канун Рождества, – сказал Санчес, – а мы в это время всегда раздаем талоны на индейку.
– Талоны на индейку? – эхом откликнулся Холлер. – Это еще что такое?
Босх наслаждался сценой в духе фильма «„Линкольн“ для адвоката»[1]. Холлер заставил полицейского подробно изложить все детали ареста, нащупал ахиллесову пяту оппонента и собирался, используя это, показать высший класс. Босх подумал, что прокурор не случайно сидел, будто воды в рот набрав: он понимал, что против фактов не попрешь. Все будет зависеть от того, как он сумеет аргументировать их трактовку в своей речи перед судьей.
– Так что это за талоны на индейку, офицер Санчес? – повторил вопрос Холлер.
– Ну, в южной части Эл-Эй[2] есть сеть рынков под названием «Малыш Джон», и каждый год перед Днем благодарения и Рождеством они выделяют нам бесплатные купоны, а мы раздаем их людям.
– То есть в подарок, вы хотите сказать?
– Ну да, в подарок.
– А по какому принципу вы отбираете людей, которым отдаете эти талоны на индейку?
– Мы ищем тех, кто совершает разные добрые дела, ведет себя как надо.
– В том числе соблюдает правила дорожного движения?
– Ну да.
– Значит, в данном случае вы остановили мистера Хеннегана потому, что он корректно повернул направо при красном свете?
– Да.
– Иными словами, вы задержали мистера Хеннегана за то, что он не нарушил закон?
Санчес опять посмотрел на прокурора, надеясь на подсказку, но не получил ее и попытался выпутаться самостоятельно:
– Когда его пассажир убежал, а в багажнике мы нашли деньги и наркотики, стало ясно, что он нарушает закон.
Оправдание выглядело жалко, Холлер же решительно гнул свою линию.
– Офицер Санчес, – сказал он, – прошу вас ответить как можно точнее: в тот момент, когда вы включили фары и сирену, давая мистеру Хеннегану сигнал остановиться, вы не могли упрекнуть его в нарушении каких-либо правил и законов? Это так?
– Ну да, – пробормотал Санчес.
– Скажите, пожалуйста, отчетливо, чтобы ваш ответ можно было записать.
– Да, это так, – бросил Санчес громко и раздраженно.