Касдан чувствовал себя совершенно измотанным. Он подозвал официанта. Ему хотелось расплатиться. И убраться отсюда. Чтобы больше не слушать всю эту чушь.
Но этот трепач, Волокин, не умолкал:
– Я скажу вам, что в этом деле не так. Мы буксуем, потому что все здесь правда. Одновременно. Факты накапливаются, но ни один из них нельзя опровергнуть. Невозможно исключить какой-либо след.
Касдан протянул официанту деньги. Волокин продолжал:
– Вы верите в политический след? И вы правы. Гетц погиб, потому что обладал сведениями о чилийских палачах. Первая правда. Его прослушивали, потому что его разоблачения были опасны и для французского правительства. Вторая правда. Да и с самим Гетцем не все ясно. Даже если он не был педофилом, я уверен: он совершил нечто непотребное, связанное с детьми. Правда третья. Следовательно, убийцы, дети, мстят за его преступные действия. Правда четвертая. С другой стороны, вы склоняетесь к версии о серийном убийце. И так или иначе вы правы. Дети, замешанные в этой истории, ненормальные. Они одержимы. Вы полагаете, что сигналом к преступлению им служит музыка. И в этом случае я согласен с вами. Обобщая, я уверен в том, что эти убийства связаны с человеческим голосом. С голосами детей. Короче, за всем этим кроется что-то другое. Какая-то угроза. Кто-то, кого Гетц называл «Эль Огро». Вот в чем наша проблема, Касдан: все здесь правда. Мы не можем, как обычно, действовать методом исключения. Нам скорее приходится накапливать факты. Чтобы найти правду, которая объединит все, что мы накопили.
Армянин хранил молчание. Он встал, взял мобильник и машинально проверил полученные сообщения. Войдя в церковь, он его выключил, а потом позабыл включить. Только что с ним пытался связаться Пюиферра.
Нажав кнопку, он перезвонил криминалисту.
– Приезжай ко мне, – сказал тот, едва услышав его голос.
– Куда?
– В Ботанический сад, в оранжерею. Войдешь через калитку на улице Буффона. Она будет открыта.
– А в чем дело?
– Приезжай. Не пожалеешь.
Улица Бюффона, 18 часов.
Касдан припарковал машину, заехав на узенький тротуар самой прямой парижской улицы. Разразилась гроза. Тугие плотные струи образовали дождевую завесу, скрывавшую темноту ночи. Полоски сумрака едва пробивались сквозь серебристое озеро, по которому, словно светящиеся буйки, плавали отблески уличных фонарей.
Касдан и Волокин без оглядки неслись под проливным дождем.
Открыв калитку, они добежали до стеклянного строения. Оранжерея блестела в ночи, как айсберг на черной морской глади. Под ударами дождевых струй они с трудом отыскали главный вход. Касдан подумал о зверье, живущем в Ботаническом саду и вынужденном покорно переносить дождь. О волках. О стервятниках. О хищниках.