– Он из отдела по защите прав несовершеннолетних, – сдержанно пояснил армянин. – Его тоже заинтересовало расследование. Из-за похищенных ребятишек. Какое-то время мы работали вместе, но потом он все бросил. У парня проблемы с наркотой.
– Где он сейчас?
– Вернулся в реабилитационный центр в Уазе.
– Проверим. Что еще?
Касдан заговорил снова. О священном дереве. О повороте в расследовании, когда он узнал, что Гетц сам был палачом. Рассказал о показаниях Петера Хансена и от них прямо перешел к секте. Якобы от Хансена он и узнал о чилийской Колонии и о том, что теперь она перебралась во Францию. О трех генералах он предпочел умолчать. Упомянув Кондо-Мари, Лабрюйера и Пи, он бы сам намекнул на возможную связь между собой и убийством Пи – Форжера.
Маршелье продолжал стучать по клавишам. Время от времени он останавливался и всматривался в клавиатуру, словно искал там несуществующую букву. Касдан посматривал на настенные часы. Уже три.
Он подходил к концу. Поведал о своих последних находках. О секте и ее правилах. О ее статусе. О детях. И об убийстве бывшего колониста Режиса Мазуайе. О стычке с мальчишками в масках он ничего не сказал, чтобы не впутывать русского.
Он подытожил, обрисовав общий контекст преступлений. Религиозная секта, проводящая таинственные исследования человеческого голоса, особое значение придает детским хорам. Дети, воcпитанные в боли и вере, превращены в убийц. Секта рискнула выйти из тени, зверски убивая людей, которые могли бы раскрыть цель ее изысканий.
Маршелье оторвался от клавиатуры:
– Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?
– Нет. Этими детьми командуют и руководят лидеры секты. Прежде всего, ее гуру Бруно Хартманн, сын Ханса Вернера Хартманна. На французской земле его никто никогда не видел. Однако он где-то здесь и сам дергает за веревочки.
Бросив печатать, Маршелье скрестил руки:
– Что, по-твоему, будет дальше?
– Возможно, они продолжат убирать свидетелей. Я уверен только в одном.
– В чем?
– Паника поднялась из-за какого-то события внутри секты. С этого все и началось.
– Что ты имеешь в виду?
– Сам не знаю. Не исключено, что секта готовит теракт против «нечистых». Как японская секта «Аум Синрике» в девяносто пятом. Из-за этого Гетц решился заговорить.
– Бред какой-то.
Касдан склонился над письменным столом:
– А у тебя другие сведения?
– Нет, но…
– Что «но»? Этому пора положить конец. Черт побери! Так или иначе, но уродов надо остановить!
Полицейский поднял глаза. Впервые за все это время он не выглядел ни насмешливым, ни враждебным:
– Ты хоть понимаешь, что все это ни на чем не основано? У тебя нет ни намека на прямые доказательства.