– Да потому, что эта женщина уже перенесла операцию. В конце нашей встречи я заметил ее шрамы. Не знаю, чего она добивалась, придя ко мне. Возможно, хочет подать в суд на того, кто ее оперировал. – Он снова бросил взгляд на снимок. – Работа между тем великолепная…
Еще одно очко в пользу Шиффера. «Я считаю, она проводит расследование на свой собственный счет». Именно это и происходило: Анна Геймз преследовала Зему Гокальп. Разматывала нить своего прошлого.
Поль обливался потом, ему казалось, что он бежит по пылающему следу. Дичь была перед ним, на расстоянии вытянутой руки.
– Больше ничего? – спросил он. – Она не сказала, где ее можно найти?
– Нет. Просто констатировала: «Что ж, буду судить по частям». Я не понял, что означает эта фраза.
Поль молча поднялся. Записал номер своего сотового на верхнем листке бумажного блока, лежавшего на столе хирурга.
– Если она вдруг позвонит, делайте что угодно, но задержите ее, разговорите, выясните, где она. Заведите речь о вторичных последствиях операции. Болтайте, но держите ее на линии и найдите меня. Ясно?
– Вам не плохо?
Поль остановился, спросил, поворачивая ручку двери:
– О чем вы?
– Да нет, просто у вас такое красное лицо…
Пьер Ларок.
Шестнадцатый округ, улица Масперо, дом 24.
Ничего.
Жан-Франсуа Скандери.
Клиника Массенер.
Шестнадцатый округ, авеню Поль-Думер, дом 58.
Ничего.
В 14.00 Поль снова ехал по мосту через Сену на левый берег.
Он плюнул на мигалку и сирену – слишком болела голова – и искал хоть капельку умиротворения в лицах пешеходов, в многоцветье витрин и в сиянии солнца. Его изумляли и восхищали горожане, проживающие нормальную жизнь в обычный, нормальный день.
Он много раз связывался по телефону со своими лейтенантами. Нобрель все еще сражался с Торговой палатой Анкары, Матковска терзал музеи, археологические институты, офисы туристических компаний и даже ЮНЕСКО в поисках организаций, которые могли бы финансировать работы в Немруд-Даге, одновременно проверяя список выданных виз. Но имя Акарсы отказывалось появляться.
Поль задыхался в собственном теле, как в тюремной камере. Лицо горело. Мигрень била по затылку. Боль выстреливала в одну точку с регулярностью метронома – он мог бы сосчитать удары. Ему следовало остановиться у ближайшей аптеки, но он все откладывал и откладывал до очередного перекрестка.
Бруно Симонне.
Седьмой округ, авеню Де-Сегюр, дом 139.
Ничего.
Хирург, массивный мужчина, держал на руках толстого кота. Их симбиоз был таким полным, что Поль не взялся бы определить, кто кого ласкает. Он собрался спрятать фотографии в карман, когда хирург сказал: