– Ничего. Он очень тщательно их моет и, в любом случае, «работает в перчатках». Не вступает с ними в сексуальный контакт. Не ласкает. Не целует. Не его стиль. Совсем не его. Ваш человек – вообще клинический случай. Он как будто запрограммирован. Этот убийца… бесплотен.
– Его безумие возрастает с каждым новым убийством?
– Нет. Пытки он применяет в строго определенном порядке. Он одержим злом, но никогда не теряет контроля над собой. – Скарбон криво улыбнулся. – Организованный убийца, как пишут в учебниках по криминалистике.
– Что его, по-вашему, возбуждает?
– Страдание. Страдание в чистом виде. Он мучает их старательно и очень тщательно – до самой смерти. Его возбуждает боль, он питается страданиями жертв. В подоплеке – глубинная, животная ненависть к женщинам. К их телам и лицам.
Шиффер обернулся к Полю, издав злой смешок.
– Мне сегодня решительно везет на психологов.
Лицо Скарбона залилось краской.
– Судебная медицина – это всегда психология. Жестокость, с которой мы имеем дело, есть всего лишь проявление больного мозга…
Полицейский кивнул и, не переставая улыбаться, подхватил отчет о вскрытии, который Скарбон положил на соседний стол.
– Спасибо, доктор.
Когда Шиффер открыл дверь, находившуюся между окнами, в помещение ворвался солнечный свет, похожий на поток молока, хлынувший с небес.
Поль спросил, кивнув на другой экземпляр отчета:
– Я могу его взять?
Врач несколько мгновений молча смотрел ему прямо в глаза, потом поинтересовался:
– Ваши начальники в курсе насчет Шиффера?
Поль изобразил широкую улыбку.
– Не беспокойтесь. Все под контролем.
– Я беспокоюсь за вас. Он – чудовище.
Поль вздрогнул. Патологоанатом «добил» его, произнеся с полной убежденностью:
– Он убил Газиля Гемета.
Имя пробудило воспоминания. Октябрь 2000-го: турок, погибший под поездом, против Шиффера выдвинуто обвинение в убийстве. Апрель 2001-го: прокуратура загадочным образом закрывает дело. Он ответил ледяным тоном:
– Тело было раздавлено. Вскрытие ничего не смогло доказать.
– Я делал повторную экспертизу. Лицо было ужасно изуродовано. Один глаз вырвали из орбиты. На височных костях сохранились следы пыток сверлом. – Он кивнул на прикрытый простыней труп. – Вполне на равных с вашим убийцей.
Ноги у Поля стали ватными. Он не мог позволить себе усомниться в человеке, с которым собирался работать рука об руку.
– В отчете говорилось только о ранах на теле и…
– Они убрали из документа мои комментарии. Они его покрывают.
– Кто эти «они»?
– Они боятся. Все они боятся.
Поль шагнул назад, в яркую белизну коридора. Клод Скарбон выдохнул, снимая резиновые перчатки: