– Могу я пройти в дом?
– О чем идет речь? – спросил он тихим голосом на безупречном датском языке.
– Может, поговорим об этом внутри?
– Не думаю. – Он отодвинулся назад и хотел уже вновь захлопнуть дверь, но Карл ухватился за ручку.
– Мартин Холт, могу я обменяться парой слов с вашим сыном Поулом?
Хозяин на мгновение замешкался.
– Нет, – произнес он. – Его здесь нет, так что не получится.
– А где мне его найти, можно поинтересоваться?
– Я не знаю. – Он пристально посмотрел на Карла.
Чересчур пристально для такой реплики.
– У вас нет адреса вашего сына Поула?
– Нет. А теперь мы хотим, чтобы нас не беспокоили. У нас библейский час.
Карл вытащил записку:
– У меня тут выписка из Государственного регистра народонаселения с информацией о том, кто проживал по вашему домашнему адресу в Грэстеде на шестнадцатое февраля тысяча девятьсот девяносто шестого года, когда Поул бросил Инженерную народную школу. Как вы можете заметить, это были вы, ваша жена Лайла и ваши дети – Поул, Миккелине, Трюггве, Эллен и Хенрик. – Он отвел взгляд от листа. – Исходя из персональных номеров я предполагаю, что сейчас вашим детям тридцать один, двадцать шесть, двадцать четыре, шестнадцать и пятнадцать лет соответственно. Верно?
Мартин Холт кивнул и прогнал в дом мальчика, стоявшего позади и с любопытством выглядывающего из-за его плеча. Тот самый мальчик. Явно это был Хенрик.
Карл наблюдал за мальчиком. У него был безвольный, мертвенный оттенок во взгляде, свойственный людям, которые самостоятельно решают только одно – когда им опорожнять кишечник.
Карл поднял глаза на мужчину, который, вероятно, держал свою семью на коротком поводке.
– Нам известно, что Трюггве и Поул были вместе в Инженерной народной школе в тот день, когда Поула видели там в последний раз. Так что если Поул здесь не проживает, я хотел бы поговорить с Трюггве. Всего пару минут.
– Нет, мы с ним больше не общаемся. – Он произнес это абсолютно холодно и безэмоционально.
Фонарь над входом освещал его серую кожу, какая бывает у людей, изнуренных работой. Слишком много дел, слишком много решений и слишком мало позитивных событий. Серая кожа и тусклые глаза. И это все, что успел заметить Карл, прежде чем мужчина захлопнул дверь.
Через секунду свет над входом и в прихожей погас, но Карл знал, что хозяин все еще стоит по ту сторону двери и ждет, пока гость уйдет.
Карл осторожно потопал на месте, так что могло показаться, будто он спускается с крыльца.
В тот же миг отчетливо послышалось, как мужчина за дверью начал молиться.
«Удержи наши языки, Господи, от страшных неправедных слов, и праведных слов, не вполне соответствующих истине, и чистой правды беспощадной. Ради Иисуса Христа», – молился он по-шведски.