Это поразило ее. Почему – она и сама не знала.
Исабель слегка кивнула, но, видимо, недостаточно.
Почувствовала, как ее взяли за руку. В точности как в детстве, когда ее отодвигали в сторону на школьном дворе. Или когда она стояла перед танцевальной школой и не смела переступить порог. Тогда эта самая рука давала ей утешение, как и сейчас. Теплая, нежная и щедрая. Рука ее брата. Ее замечательного старшего брата и защитника.
Именно в тот момент, когда она поняла, что наконец может чувствовать себя в полной безопасности, ее охватила потребность закричать.
– Ну-ну, – сказал брат. – Плачь, Исабель. Выплачь все, что накопилось. Все образуется. Вы обе справитесь – и ты, и твоя подруга.
«Справимся ли мы?» – думала она, стараясь овладеть голосом, языком, дыханием.
«Помоги нам, – хотелось сказать ей. – Обыщи мою машину. Ты найдешь его адрес у меня в бардачке. По навигатору ты поймешь наш маршрут. И это будет главной операцией в твоей жизни».
Она готова преклониться перед Всевышним Господом Рахили, если он позволит ей обрести речь всего на одно мгновение. Не более чем на один вдох. Но она лежала онемевшая, слушая собственные хрипы, – слова растворялись в беспорядочных согласных звуках, согласные сливались в какой-то свист и пузырились слюной между зубами.
Почему она не позвонила брату, когда еще было время? Почему не поступила так, как следовало? Считала себя сверхчеловеком, которому под силу остановить самого дьявола?
– Исабель, хорошо, что не ты была за рулем. Однако, видимо, тебе не избежать следствия, хотя едва ли тебя признают виновной в побуждении к опасному вождению, повлекшему за собой несчастный случай. Тем не менее теперь тебе, видимо, придется подумать о новом автомобиле. – Брат пытался смягчить ситуацию легким смехом.
Но повода для смеха не было.
– Что случилось, Исабель? – спросил он, совершенно не считаясь с тем фактом, что она пока не ответила ни на один вопрос.
Она слегка поджала губы. Возможно, он что-то поймет.
Тут откуда-то из-за кровати, на которой лежала Рахиль, раздался мрачный голос:
– Мне жаль, господин Йонссон, но вы больше не можете оставаться в палате. Исабель сейчас переведут. Может, вы пока побудете в кафе на первом этаже? Через полчаса, наверное, вам разрешат вернуться.
Исабель не узнала в этом голосе ни один из тех, которые она уже слышала за день. Однако, когда голос повторил просьбу, а ее брат наконец поднялся и, сжав ей руку, заверил, что придет чуть позже, она знала, что это не к добру.
Ибо тот самый голос, который теперь остался солировать в палате, хорошо был ей знаком.