– Нет, не думаю. Он бы позвонил.
– Тогда в чем дело? Тебе плохо?
– Нет. – Она кусала губу.
Чего она добьется, впутывая его во все это? Не лучше ли оставить его до поры в неведении и пока не вмешивать в то, что неизбежно произойдет? Кто узнает об их связи, если на время прервать контакт? Она кивнула.
– Нет, Кеннет, я сейчас сама не своя.
Он молчал и смотрел на нее. Он сумел догадаться о том, что тут что-то неладно. Он получил сигнал, что тут каким-то образом замешаны чувства, которые он более не желал сдерживать. И в нем проснулся инстинкт самосохранения.
– Скажи, что случилось, Мия? Не хочешь?
Она втащила его в гостиную, где перед телевизором преспокойно сидел Бенджамин, как могут сидеть только маленькие дети. Именно вокруг этого крошечного существа нужно было сконцентрировать все силы.
Она хотела повернуться к Кеннету лицом и сказать, чтобы он не волновался, но на некоторое время ей придется исчезнуть.
Именно в эту секунду свет от фар «мерседеса» ее мужа просочился сквозь палисадник.
– Кеннет, тебе нужно уходить. Через заднюю дверь. Сейчас же!
– Может…
– Сейчас, Кеннет!
– Хорошо, но мой велосипед стоит у входа. Что делать с ним?
Она почувствовала, как у нее намокают подмышки. Может, сбежать вместе прямо сейчас? Просто выскочить через запасную дверь с Бенджамином на руках… Нет, она не решится. Она на такое не решится.
– Я придумаю какое-нибудь объяснение, иди. Через кухню, чтобы Бенджамин тебя не увидел!
Задняя дверь хлопнула за секунду до того, как в замке повернулся ключ и входная дверь открылась.
Она сидела на полу перед телевизором, отведя в сторону ноги и крепко обнимая сына.
– Ну вот, Бенджамин, – сказала она. – Пришел папа. Теперь нам будет намного веселее, правда?
Туманная мартовская пятница не добавляла прелести магистрали Е22, ведущей к Сконе. Если бы не дома и указатели, можно было с таким же успехом решить, что находишься посреди шоссе Рингстед – Слэгельсе. Довольно плоский, полностью освоенный ландшафт, напрочь лишенный какой-либо изюминки.
И все же у многих его коллег из управления в глазах загорались рождественские огоньки, стоило только произнести слово «Швеция». Как будто при взгляде на пейзаж с полощущимся сине-желтым флагом на каждого незамедлительно должно снизойти умиротворение. Карл выглянул в окно автомобиля и покачал головой. Видимо, он напрочь был лишен свойственного коллегам чувства. Этого особого гена, возбуждающего восторг от слов «брусника», «картофельное пюре» и «колбаски».
Лишь когда он добрался до Блекинге, ландшафт понемногу преобразился. По легенде, у богов от усталости уже тряслись руки, когда они распределяли по земле камни и в конце концов дошли до Блекинге. Пейзаж стал поприятнее, и все же… Много деревьев, много камней, целая пропасть между выпитой рюмкой водки и наступающей развязностью. Все-таки это Швеция.