Тедди сморгнул, опустил взгляд на страницу и отыскал в шифре второе слово: «are».
– Как Нойса, – отозвался он. – Сейчас вы мне скажете, что его здесь тоже нет.
– Он здесь, – возразил Коули. – Многое из того, что вы рассказывали о нем доктору Шину, правда. Но домой, в Бостон, он не возвращался. И в тюрьме вы с ним не встречались. Он в этой клинике с августа пятидесятого. В какой-то момент, видя положительную динамику, его перевели из корпуса С в корпус А. Где вы его и избили.
Тедди оторвался от шифра.
– Я – что?
– Вы его избили. Две недели назад. До полусмерти.
– За что?
Коули глянул на Шина.
– За то, что он назвал вас Лэддисом, – сказал Шин.
– Неправда. Я видел его вчера, и он…
– Да?
– Он ни разу не назвал меня Лэддисом, уж точно.
– Нет? – Коули перевернул страничку тетради. – У меня есть распечатки ваших разговоров. Магнитофонная запись лежит в офисе, так что обойдемся распечатками. Посмотрим, знаком ли вам этот текст. – Он поправил очки и склонился над страницей. – Цитирую… «Все дело в тебе, Лэддис. С самого начала. А я сбоку припека. Одно звено в цепочке».
Тедди помотал головой:
– Он не называл меня Лэддисом. Вы сместили акценты. Он говорил, что дело в вас… то есть во мне… и в Лэддисе.
Коули засмеялся:
– Ну вы и жук.
Тедди улыбнулся:
– То же самое я думаю про вас.
Коули снова обратился к распечатке:
– Как насчет этого? Помните, как вы спросили Нойса, что у него с лицом?
– Конечно. Я спросил, кто его так отделал?
– Ваши доподлинные слова: «Кто это сделал?» Правильно?
Тедди кивнул.
– На что Нойс ответил – я цитирую – «ты».
– Да, но…
Коули разглядывал его, как энтомолог насекомое под увеличительным стеклом.
– Да?
– Он выражался…
– Я вас слушаю.
Тедди никак не мог подыскать правильные слова, чтобы выстроить их в цепочку, в такой подвижной состав.
– Он хотел сказать… – Тедди говорил медленно, подбирая слова, – то, что я не сумел помешать его возвращению в эту клинику… косвенным образом… привело к его избиению. Он не утверждал, что я его избил.
– Он сказал: «Это сделал ты».
Тедди пожал плечами:
– Пусть так, но мы с вами расходимся в интерпретации его слов.
Коули перевернул страницу.
– А как насчет этого пассажа? Нойс говорит: «Они знали. Неужели непонятно? Все, что у тебя на уме. Весь твой план. Это их игра. Отлично разыгранная пьеса. Все это придумано для тебя».
Тедди привалился к спинке стула.
– Столько пациентов, столько людей, с которыми якобы я прожил вместе почти два года, и никто не сказал мне ни слова о том, что я целых четыре дня участвую в этом маскараде?
Коули закрыл тетрадь.
– Они к этому привыкли. Вы уже год как разгуливаете с этим пластиковым беджиком. Сначала я подумал, что это будет хороший тест: дать ее вам и посмотреть, как вы себя поведете. Но что вы с ней так далеко зайдете, я и представить себе не мог. Откройте свой бумажник и скажите мне: она пластиковая?