Видя озабоченное лицо напарника, Тедди тронул воротник своего дождевика.
– Мы одеты не как приставы, Чак. Догоняешь?
Чак снова окинул взглядом санитаров, работающих по периметру, заметил, как еще один вышел через железную дверь с дымящейся, невзирая на морось, кружкой кофе, и сказал:
– Аминь, дружище.
Они шли по дороге к форту, дымя сигаретами и болтая о пустяках. Выйдя на поляну, они столкнулись с охранником. Его винтовка лениво смотрела дулом в землю.
– Нас сюда послали, – сказал Тедди. – Вроде как дерево упало на крышу.
Охранник бросил взгляд назад через плечо.
– Фигня. С этим уже управились.
– Здорово, – отреагировал Чак, и они было повернули назад.
– Эй, парень, – окликнул его охранник. – Там работы невпроворот.
Они развернулись.
– На стене уже человек тридцать вкалывают, – сказал Тедди.
– Внутри тоже бардак что надо. Стены, конечно, устояли, но что такое ураган, не мне вам объяснять.
– Само собой, – подтвердил Тедди.
– Буквенный код не напомнишь? – обратился Чак к привалившемуся к стене охраннику.
Тот сделал движение большим пальцем, железная дверь открылась, и они, пройдя внутрь, оказались в вестибюле.
– Не хочу показаться неблагодарным, – сказал Чак, – но все получилось слишком уж легко.
– Не стоит много рассуждать. Бывает еще везение.
Дверь за ними закрылась.
– Везение? – Голос Чака слегка дрожал. – Теперь это так называется?
– Теперь это так называется.
Первое, что ударило в нос Тедди, – это запах. Запах промышленной дезинфекции, призванной забить смердящий букет из рвоты, фекалий, пота и главным образом мочи.
Затем откуда-то издалека, с верхних этажей, донесся шум: топот ног, крики, отлетавшие гулким эхом от толстых стен и повисавшие в сыром воздухе, внезапные взвизги, пронзающие уши и постепенно сходящие на нет, назойливый неумолчный гул, производимый несколькими одновременно звучащими голосами.
Кто-то завопил:
– Ты не имеешь права! Слышишь? Ты не имеешь права, пидорас! Убирайся… – Дальнейшие слова прозвучали неразборчиво.
Где-то над ними, над пролетом каменной лестницы, мужчина пел «Сто бутылок пива на стене». Он закончил куплет про семьдесят седьмую бутылку и затянул про семьдесят шестую.
На карточном столе стояли две канистры с кофе, стопки бумажных стаканов и несколько бутылок молока. За другим карточным столом, у подножия лестницы, сидел охранник, встретивший их улыбкой.
– Первый раз здесь?
Тедди уставился на него, а тем временем прежние звуки сменились новыми, и эта какофония терзала слух, обрушиваясь со всех сторон.
– Ага. Слыхал разное, но…
– Привыкнешь. Человек ко всему привыкает.