Сырая дорожка слегка поскрипывала под их шагами. На серой лужайке залаял пес, и звук далеко разносился в холодном воздухе.
– Ты не знаешь, сколько требуется солнечного света, чтобы разрушить их плоть?
В ответ Эшер лишь покачал головой.
– Я вчера спрашивал Исидро. Честно говоря, он меня удивил. Сам он попал под солнечные лучи утром второго дня после большого лондонского пожара в тысяча шестьсот шестидесятом году. Он говорит, что тончайший серый утренний свет (до восхода) сжег ему лицо и руки, как если бы он сунул их в топку. И более того, грудь, часть ног сквозь одежду были поражены точно так же. Согласно леди Эрнчестер, шрамы у него не сходили около пятидесяти лет.
– Но однако сошли, – задумчиво пробормотала Лидия. – Итак, плоть вампиров регенерирует…
Напряженно о чем-то размышляя, она смотрела в серо-белое утреннее небо.
– Сам он при мне употребил слово «псевдоплоть», – сказал Эшер.
– Интересно. – Она отцепила длинную прядь, запутавшуюся в кружеве воротника. Эшер, чтобы избежать соблазна в чем-либо помочь ей, держал руки в карманах. – Дело в том, что я получила от Эвелайна локон Лотты. Я взглянула на него и на позвонок в мой микроскоп, и они выглядят… Словом, хотелось бы посмотреть на них при большем увеличении. Кость сильно повреждена, зато волосы… Все это надо исследовать на субклеточном уровне, и обязательно кровь.
«Всенепременно», – подумал Эшер. Сам он воспринимал вампиров скорее с лингвистической и исторической точки зрения. Конечно, в те минуты, когда они не собирались прокусить ему горло. Для Лидии вампиризм был прежде всего медицинским феноменом.
– Ты знаешь, как происходит окаменение дерева? – спросила она, когда они приблизились к мраморной арке и повернули обратно – две заурядные фигуры среди широких парковых лужаек. – Все эти ископаемые рыбы, папоротники, динозавры в кембрийских слоях… Происходит процесс замещения органики неорганическими веществами. Постепенно, клетка за клеткой. Сейчас существует много работ относительно вирусов – микробов настолько маленьких, что мы их пока не можем увидеть даже в микроскоп. Тем не менее они могут воздействовать на ткани на субмолекулярном уровне. Я прочла массу статей Хориса Блейдона (когда я у него училась, он как раз занимался вирусами). И думаю: а что, если бессмертие вампиров обусловлено именно замещениями молекул в клетках под воздействием какого-то вируса? Это бы сразу объяснило и повышенную светочувствительность, и аллергию на серебро, а также на некоторые виды деревьев и чеснок. Набиваешь ли рот вампиру чесноком или пронзаешь его сердце деревом с аллергенными свойствами – все равно ты парализуешь его центральную нервную систему…