Тео подался вперед, налил себе еще виски и знаком предложил мне сделать то же самое. Свет от огня позволил мне разглядеть его лицо. Речь его лилась непринужденно, зато черты хранили выражение обеспокоенное и тревожное, никак не вяжущееся с нарочитой оживленностью слов.
– Я не знал, с чем предстоит столкнуться, – сказал он, отпив виски. – Не было у меня никаких предвзятых мыслей о месте, именуемом Хоудон, или об этой графине. Если бы я… Вы, Оливер, считаете мою историю странной. Только она ничто, просто прелюдия к тому, о чем поведала мне эта необыкновенная старушенция.
В день моей поездки Йоркшир из-за сплошной облачности казался мрачным и хмурым. Пересадку с поезда на поезд я сделал вскоре после полудня, когда зарядил дождь, и хотя местность, которую мы проезжали, в ясную погоду была явно прекрасной, теперь же она едва просматривалась на сотню ярдов: никаких высоких холмов, долин и поросших вереском просторов, одни только сумрачные облака, жмущиеся к серовато-коричневой сельской земле. Стоял декабрь, и уже стемнело, когда неспешный поезд, пыхтя на подъемах, добрался до станции Эскби. Из него вышла горстка пассажиров, тут же исчезнувших во тьме станционного прохода. Воздух был сырой, в лицо дул влажный холодный ветер, пока я шел до площадки перед станцией, где стояли в ожидании два такси и – немного в стороне – большая черная машина. Едва я появился, навстречу мне сквозь мрак устремился мужчина в твидовой кепке.
– Доктор Пармиттер, – констатировал он. – Гарольд, сэр. Должен отвезти вас в Хоудон.
И то были единственные слова, произнесенные Гарольдом по собственному почину на всем пути, после того как он уложил мой чемодан в багажник и завел машину. По укоренившейся привычке он усадил меня на заднее сиденье, хотя я предпочел бы сесть рядом с ним, а поскольку, едва выехав из города, мы попали в непроглядную темень, поездка оказалась нудной.
– Далеко еще? – спросил я в каком-то месте.
– Четыре мили.
– Вы давно работаете у леди Хоудон?
– Давно.
– Как я понял, у нее слабое здоровье?
– Слабое.
От дальнейших попыток я отказался. Откинувшись на спинку прохладного кожаного сиденья, я молча ждал окончания нашей поездки.
На что я рассчитывал? Дом над оврагом, мрачный и одинокий, с плющом, прилепившимся к сырым стенам, ров, наполовину заполненный водой, со склонами, скользкими от зеленой тины, и дном, черным от застоявшейся воды? Престарелый, похожий на скелет дворецкий, высохший и скрюченный, да призрачная бестелесная фигура, плавно скользящая мимо меня по ступеням?