– Что все это значит? Или вы – дьявол? – спросил я, пытаясь придать голосу твердость, но ужас пережитого сквозил в каждом моем слове.
– Это то, что вы соблаговолили назвать фокусами и чепухой, – ответил он и улыбнулся едва заметной, но жесткой ухмылкой.
Затем он повернулся ко мне спиной и пошел прочь. С тех пор я не встречал его ни разу, пока не столкнулся поздним вечером в ущелье, на дороге из Ньюкасла в Обэн.
III
Утром следующего дня мы с Дорримо не виделись; на мой вопрос портье ответил, что доктору нездоровится, он остался в своем номере. В полдень я получил неожиданное и радостное известие о том, что поездом из Окленда приедут мисс Маргарет Коррей и ее мать.
История, которую я рассказываю, отнюдь не о любви. Да и я не писатель. К тому же то, что описывается в наших сентиментальных романах, едва ли имеет нечто общее с любовью – чувством, недоступным литературе. Достаточно вам того, что мисс Коррей и я были помолвлены. Она и ее мать поселились в том же отеле, в котором жил я, и мы виделись ежедневно на протяжении всех двух недель. Нужно ли говорить, что я положительно был счастлив? Единственное, что омрачало мою радость, – присутствие доктора Дорримо, которого волей-неволей мне пришлось представить дамам. Им он положительно понравился. Что я мог сказать или сделать, чтобы им открылось его истинное лицо? Решительно ничего. Его манеры были безупречны и выдавали в нем истинного джентльмена, а для женщин (известное дело!) манеры мужчины – сам мужчина. Один или два раза мне случалось увидеть мисс Коррей на прогулке в обществе пресловутого доктора. Я разозлился и однажды неосторожно выказал неудовольствие. Она спросила меня о причине. Я ничего не сказал ей, но – о, эти причуды воспаленного ревностью ума! – был уверен, что услышал в ее голосе отчетливые нотки презрения. Чем больше я думал об этом, тем мрачнее становился, тем сильнее теснили грудь возмущение и несогласие. Наконец в безумии своем, я решил на следующий день вернуться в Сан-Франциско. Однако о своем решении я пока ничего не сказал.
IV
В Обэне есть старое, заброшенное кладбище. Оно находится почти в самом центре городка, и по всей округе самый изощренный ум не найдет места более мрачного и угрюмого, даже страшного, особенно в ночную пору. Унылое зрелище: могильные ограды частью повалены и сломаны, частью отсутствуют вовсе.
Многие могилы провалились и края оплыли, сквозь другие проросли сосны и теперь их сильные молодые корни вершат жуткий грех. Надгробья повалились и треснули, поросли ежевикой, решетки большей частью отсутствуют, и теперь коровы и свиньи гуляют, где им заблагорассудится; словом, место это – позор для живых, оскорбление мертвым и хула Господу.