— Проценты, конечно, — дело великое! Однако расскажите-ка вы нам существо дела! Расскажите, как вы сумели в засуху взять пшенички в два раза больше, чем соседние МТС.
— Наша МТС действительно собрала урожай почти в два раза больший, чем в целом по району. Это произошло следующим образом… — с разгона, в прежнем темпе начал юноша и вдруг запнулся.
Взгляд его остановился на чем-то далеком. Тонкая шея дернулась…
— Это произошло следующим образом… — повторил он и опять умолк.
Молчание затягивалось. Взгляд юноши, словно ища выхода, побежал по высоким стенам узкого зала, по рядам кресел, уходящих в глубину… В зале стояло выжидательное молчание…
— Это произошло следующим образом… — в третий раз повторил оратор с машинальностью испорченной патефонной пластинки.
— Товарищ Чаликов не собирался выступать, но мы его попросили, — поспешил объяснить председатель слушателям, желая выручить оратора, и ободряюще обернулся к нему: — Вы нам попросту расскажите, как вы этого добились. Расскажите, как это делается. Что вашу МТС подняло? — От желания помочь оратору он даже приподнял обе руки, словно на них была невидимая ноша.
Лицо юноши побагровело. Он переступил с ноги на ногу и с трудом выдавил из себя два слова:
— Нас… подняло…
После этого он опять замолк. Молчание его приобретало безнадежный характер. Освещенный со всех сторон прожекторами, красный, с беспомощным, растерянным взглядом, он мучился на глазах у тысячи людей. Беспощадные кинооператоры целились в него аппаратами. А он подергивал головой и руками с таким усилием, словно ладони его приклеились к краю трибуны и теперь никак не могут отклеиться. Ефимова, сидя в президиуме, взглянула на него и рассмеялась добродушно, со вкусом. Люди в зале откликнулись смехом.
— Да-а!.. — улыбаясь и пытаясь сдержать улыбку, сказал председательствующий. — Как видно, на деле вы сильнее, чем на словах… Ну что ж… Уж лучше так, чем наоборот!..
А юноша наконец «отклеился» от трибуны, с каким-то отчаянным выражением махнул рукой и, не проронив больше ни слова, начал спускаться по ступенькам в зал.
Неожиданный финал такого гладкого и бойкого вначале выступления рассмешил слушателей. Под смех и аплодисменты юноша брел к своему месту, натыкаясь на прожектора и радостных репортеров.
Общий смех, сопровождавший его, был не обидным, а дружеским и даже сочувственным. Многим вспомнились в эту минуту ранняя-ранняя молодость и свое отчаянное волнение при первом большом выступлении. Состояние оратора поняли и не осудили; теперь, когда из слов председателя узнали о его работе, многим даже понравилось то, что он оказался не говоруном, что гладкость его первых фраз, наверное, стоила ему больших усилий.