— Твой интерес к соревнованию я приветствую с партийных позиций. Однако не вижу необходимости каждую неделю гонять машину за сорок километров. А главное, две МТС улыбаются над этим соревнованием. Должен или нет ты учитывать, что ты руководитель МТС? Я же, — говорит, — учитываю, что я руководитель партийной организации! Я же, — говорит, — не езжу!
Я туда-сюда, а Аркадий слушает нас и хохочет.
— Погодите, — говорит, — ребята! Скоро мы свою агрономшу заведем, почище волочихинской.
Игнат Игнатович у нас хороший практик, но без высшего образования. Давно уж просился он на должность семеновода. Поджидали мы нового агронома, и вот наконец звонок из области: «Встречайте! Выпускница, прямо из института! Дайте ей немного присмотреться, а потом пусть принимает дела у главного агронома».
Приготовили мы с Федей ей комнату. Новые галстуки понадевали, поехали встречать. И Аркадий поехал. Высадилось несколько человек, но не видно ничего такого подходящего. Только стоит на перроне пожилая женщина с девчонкой лет пятнадцати. И смотрит эта девчонка вокруг во все глаза. Такое было в этом взгляде ожидание незамедлительных чудес, что мы с Федей сперва вокруг оглянулись — что, мол, такое она увидела позади нас? — а потом и на нее посмотрели. За исключением этого взгляда девчонка как девчонка — синие лыжные штаны из-под серого пальтишка, вязаная шапка, скуластенькая, миловидная мордашка, косицы уложены на затылке и привязаны к вискам черными бантами. И надо же было случиться такому — она и оказалась новой агрономшей! А пожилая женщина — случайная ее попутчица.
Водрузили мы ее на квартиру и поспешили уехать — не ладилось первое знакомство. Когда вышли в сени, Аркадий говорит:
— Ребята, посмотрите, что там у меня на спине повырастало? Когда она смотрит, у меня такое ощущение, будто у меня на спине вырастает не то горб, не то крыловидные отростки!
В МТС она всех несколько разочаровала. Игнат Игнатович у нас человек почтенный, и вдруг на его место такая, по выражению Вени, «довольно малоподобная агрономша». Все по старой памяти шли к Игнату Игнатовичу. А наша «малоподобная агрономша» (звали ее Настасья Васильевна Ковшова) и не обижалась на это. Тихонькая она ходила, словно и нет ее. На совещаниях забьется в угол меж диваном и шкафом, сидит, молчит, только моргает… Моргала она редко и поэтому особенно приметно, хлопнет ресницами раза два и опять упрется взглядом. Глаза у нее как будто и не очень большие, а очень приметные. У других людей обычно видишь глаза целиком и не различаешь, где там радужка, где зрачок, где белок. А у этой — как поглядишь, так обязательно отметишь, какая светло-светлоголубая радужка и какие черные буравчики-зрачки. Сидит за шкафом, молчит, зрачками буравит.