Нет, из-за клеенчатой двери кабинета Неверова не доносится громких голосов. Не слышно нагретого страстью спора. Только легкое покашливание и сухой, отчетливый треск время от времени раздаются за дверью. Что это за треск? Что за щелкающие, отрывистые звуки?
Это Неверов подбивает на счетах очередной баланс, верстает сводку. Склонив темноволосую седеющую голову, он подытоживает на костях пятидневку.
Уходя из райкома, он несет счеты подмышкой домой. И там жена слушает сухой, отрывистый треск, к которому она так же привыкла, как к голосу невыключающегося радиорепродуктора.
Зато разбуди Неверова в ночь-полночь телефонный звонок — молния из обкома, он, не справляясь ни у кого, назовет нужный процент ремонта тракторов, посеянного, убранного или заготовленного хлеба, настрига шерсти, закладки силоса. В крайнем случае он тут же кинет на косточках, и позвонивший ему работник обкома будет удовлетворен, если не состоянием дел в районе, то хотя бы осведомленностью секретаря и быстротой ответа.
Нельзя сказать, чтобы район был из отстающих — в области есть и похуже, и сравнительно с ними он выглядит не так уж плохо. А сравнительно с имеющимися возможностями?
Средняя урожайность озимой пшеницы в районе не поднимается выше 13—15 центнеров, яровой — 9—10 центнеров. Планы развития колхозного животноводства не столько выполняются, сколько натягиваются. Поголовье скота доводится до планового не так за счет приплода, как за счет лихорадочных закупок телят у населения ко дню представления годовой отчетности. Расплачиваются за телят и хлебом, и деньгами. В этот момент колхозы согласны уплатить за каждый килограмм живого веса по пять и по шесть килограммов пшеницы.
Каждую весну в колхозах страдает скот от бескормицы. И это в районе, где пойменных лугов, как ни в каком другом районе области.
По три — четыре килограмма зерна на трудодень колхозникам выдали только однажды, в урожайный год, а вообще выдают по полтора — два килограмма. В то время как до войны выдавали на трудодень по шесть и по восемь килограммов. Колхозникам некуда было ссыпать хлеб. Кстати, задание по хлебозаготовкам району с тех пор не увеличили. А тракторов и комбайнов в МТС давно уже больше, чем было в довоенное время.
Настолько привыкли к «средней» урожайности, что, когда выпал высокоурожайный — 1952 — год, оказалось, что хлеб некуда свозить и негде хранить. Не построили во-время амбары или хотя бы навесы. И что же? Остались сотни тонн обмолоченного хлеба в степи. У колхозников, у партийных работников кровью обливалось сердце.