Председатель сидит, опустив голову, а возле него наша Настасья и дед Силантий.
Я вошел, поздоровался. Прошу не тушеваться, продолжать разговор при мне. Старуха говорит:
— А ще мені тушеваться? Пускай вона тушуется!
Председатель смотрит на Настасью и говорит с надеждой:
— Меня она не слушает. Может, вас она послушает, Настасья Васильевна?
А Настасья уже возле старухи. Обнимает ее и уговаривает:
— Вы все ему Ольгу сватаете, а ведь Ольга его тянет к пустякам да к базарам. А Варвара наводит на настоящее дело.
Долго говорила, и мне было удивительно, что слушают ее здесь, как старшую. Старуха попритихла и заплакала:
— У Ольги хата пятистенка да дві коровы, одна по третьему телку, а вже ведерница! А у Варвары тильки дві сиротини. Що вона принесе з собою у хату, окромя двух ртів?
Настасья ей:
— Варвара в дом принесет пятьсот трудодней!
Старуха плюнула на пол и растерла плевок ногой в грязной обутке.
— Ось це твои трудодни! Хоть тысячу трудоднив зроби в нашем колхозе, а и в базарный день полушки не візмешь! Ось це твои трудодни!
Еще раз плюнула и еще раз пяткой растерла.
Настасья смотрит ей в глаза:
— Бабуся, в этом году все будет иначе… Нынче мы все клевера долой, а на их место подсолнух, кукурузу! На одном подсолнухе колхоз заработает не меньше двухсот тысяч! Мы уже все рассчитали. Варвара богаче всех будет. Хватит ей и на себя и на Танюшку с Катюшкой. — Потом обернулась к председателю и говорит ему: — А вы бабушку не слушайте! Она же и на работе такая! Больше всех поскандалит, а лучше всех сделает! Разве она обидит сирот?
Поуспокоила старуху и побежала к Варваре. Когда я ехал обратно, видел, как идет Настасья вдоль реки, прижавшись к Варваре. Посмотрел на Варвару — и «не старюча, и не слепуча, и не кривонога», и не «холеры кусок», а хорошая женщина, идет и плачет…
Из-за этой председателевой женитьбы так и не получилось у нас делового разговора.
А когда ехал я домой, пришло мне в голову: ведь для нас всех клевера и севообороты — это проценты да планы, а для нее, для Настасьи, клевера — это судьба и Варвары, и Катюшки, и Танюшки, и бабки!
Никаких новых конкретных обстоятельств я не выяснил, но не то чтобы колебнулся в нашей правоте, а всю дорогу владело мной беспокойство. Думаю о клеверах, а вижу, как идет Варвара берегом и утирает свои слезы линялой косынкой. И до того мне становится не по себе!
Однако приехал я в МТС, поговорил с Аркадием и Игнатом Игнатовичем и опять пришел в нормальное состояние.
…Правда, уже с того времени начали проявляться у меня такие размышления, которыми я не делился с Аркадием. Не то что скрывал от него, а просто держал при себе. Не располагало меня делиться с ним этими мыслями.