Поезд отсчитывал минуты, как часы с механизмом невиданной мощи.
— Товарищи пассажиры, закрывайте окна, подъезжаем к мосту… Товарищи пассажиры…
Голос проводника за стеной резко ударил по слуху.
Поезд с железным скрежетом ворвался на мост. Неясные в темноте пролеты замелькали за окном. Снова наступила тишина.
— Дальше… — сказала я спутнику.
Он поднял глаза.
— Вот такое же понятное мне… ребячье горе, такую же отчаянную беззащитность доверия увидел я в ту минуту в глазах у Настасьи, у «врагини» моей. Так она смотрела на секретаря обкома, словно в эту минуту вот-вот и кончится вся ее молодость! Так смотрела, словно стояла на пороге горя и видела, и пугалась, и еще не верила, что возможно на земле такое горе.
А он дверку машины открыл. Ногу поставил на приступку. Мы все замерли… Не одна Настасья — мы все так смотрели, будто каждое его движение сейчас невесть какие проблемы решает и в мыслях наших и в жизнях. Смотрели, не шевелились. А он постоял так — рука на дверце, одна нога на приступке и вдруг обернулся к Настасье:
— Вы знаете, чем поит свою дочь колхозница Варвара из колхоза «Октябрь». Хорошо, что вы это знаете. А знаете вы, как мы жили в тех местах, что за солончаками, прежде? Не знаете. А я сам оттуда. Не то что молока — хлеба не видели… Кибитки да перекати-поле…
И нет в нем уже ни досады, ни возмущения… Что он за одну минуту передумал, что в себе пересилил? Стоит… Вспоминает… И глядит не на нас, а на степь, изрытую снегопахами, что лежит за оградой нашей МТС.
И мне вдруг представилась эта степь без машин, без снегопахов, без людей и без МТС. И он, Сергей Сергеевич, в этой степи, без вездехода, без шляпы. В грубой одежде, в безлюдной степи… И почему-то сделался он мне понятнее.
Молча слушали мы его, а он задавал Насте вопрос за вопросом:
— А знаете вы, сколько мужчин не вернулось с фронта в колхоз «Октябрь»? Нет? А мы знаем. А знаете, сколько ссуд деньгами и хлебом дано колхозу, какая помощь оказана? Надо бы больше… Но… Знаете, какая была в нашей области промышленность, когда мне было столько лет, сколько вам? Деревенская кузница — вот и вся тогдашняя «металлургия» в нашей области! А сейчас наш металл, наши машины — от Китая до Албании… Сейчас мы можем помочь колхозу больше… Были у нас и ошибки… До сих пор не удалось нам поднять этот и еще некоторые отстающие колхозы… Знаем. Думаем. Ищем. Делаем. Поэтому и посылает партия сюда машины, семена, специалистов и будет посылать еще больше. Поэтому и вас послали сюда, товарищ Ковшова, послали как раз для того, чтобы поднимать отстающие колхозы, а не для того, чтобы демонстрировать такие бутылки.