— Да ни с чем, пустая, тару нам привозила…
Они вышли из конторы, и Стеша тяжело привалилась к его плечу.
— Федюшка, скучно мне одной-то… Только ведь поженились, а ты сбежал.
— Сам воскресенья не дождусь. Ты хоть дома, а я на стороне…
— Отпроситься нельзя ли, на недельку? Сорвался, поторопился, пожить бы надо.
Добротная, широкая, тёплая, она глядела на него снизу вверх, и не было в её взгляде прежней девичьей уверенности: «Никуда не уйдешь, тебе хорошо со мной…» Вот ушёл — тревожится, может, даже думает, не загулял ли на стороне, характер соловейковский ненадёжный. Обнять бы, прижаться, расцеловать в пугливые ресницы, да нельзя, день на дворе, народ кругом.
«Верно, Стешка, верно! Рано сорвался, пожить бы надо…»
Целый час они ходили по двору МТС, говорили о пустяках — об абажуре на лампу, о том, что заболел подсвинок, плохо стал есть…
Вечером Фёдор сидел в кабинете директора и доказывал, что надо съездить на недельку домой.
— Молодая ждёт? — понимающе подмигнул директор.
— Молодая не молодая, а ремонт-то кончаем, делать мне здесь вроде и нечего.
— Метил я тебя над Шибановской бригадой шефом поставить. Ты ведь почти на готовенькое пришёл. Трактора в твоей бригаде новые.
— Анастас Павлович!..
— Да уж ладно, знаю… Поедешь домой, только не на отдых. Ты знаком со своим сухоблиновским председателем?
— С тёткой Варварой?.. Слышал про неё много, а не встречался пока.
— Человек честный и со старанием, а в колхозе порядка мало. Рассказывают: в прошлом году больше всех на их полях трактора простаивали. Что греха таить, основная вина на наших трактористах лежит. Проучится год паренёк, его сразу за руль приходится сажать. Но сама-то Варвара должна бы наседать на ребят, подгонять их. Недавно работаю, но успел заметить — с холодком она к нашему брату относится. Залежи навоза у неё около скотных дворов, на поля надо вывезти. На лошадях — не справиться. Помоги! Но покуда свой ремонт не кончишь, не отпущу! Уж серчай не серчай, я, брат, тоже человек с характером.
В общежитии все спали. За столом сидел и ужинал лишь Чижов — макал крутое яйцо в соль на бумажке.
Фёдор выложил привезённую женой снедь: ватрушки, пряженики в масле, пироги с яйцами.
— Кипяток-то остыл? — спросил он.
— Остыл.
— Плохо… А ты, друг, можешь к моим харчам пристроиться, лично я не возражаю. Может, только тебя от моих пирогов вырвет, тогда уж, конечно, поостерегись.
— Да нет, спасибо.
— Брось-ко дуться-то. Пробуй, пробуй, не заставляй кланяться. Где так долго гулял?
Чижов покраснел.
— Да в кино ходил, на «Подвиг разведчика».
— Один?