Югославия с самого начала являлась лидером среди стран «народной демократии», в значительной степени благодаря возглавлявшему её И. Броз Тито, заслуги которого были признаны в Кремле. Несмотря на то, что на завершающем этапе войны между Москвой и югославским руководством возникали отдельные конфликты (югославам не всегда удавалось по ряду причин согласовывать свои действия с Москвой), эти отношения в итоге всегда выстраивались в соответствии с коминтерновским иерархическим принципом подчинения младшей компартии старшей. Конфликтность в тот период возникала, главным образом, в связи с внешнеполитическими проблемами. СССР в годы войны оказался в тесном военно-политическом взаимодействии с западными союзниками, которые стремились к тому, чтобы Москва выстраивала свои отношения со странами Центральной и Восточной Европы, оказавшимися в сфере её влияния, на основе демократических принципов. Советское руководство не могло, с учётом необходимости послевоенного мирного урегулирования, выступать открыто против западных планов устройства этой части Европы. В Кремле в тот период разрабатывался план постепенного создания в регионе стран с коммунистическими режимами. Вначале должны были возникнуть «народные демократии» с небольшим набором оппозиционных партий, которые затем превратились в номинальные, декоративные, при полной зависимости от компартий.
Югославские коммунисты стремились занять в этих планах лидирующее место, считая себя, в значительной степени по праву, и первыми в складывающемся социалистическом лагере. На Балканах их соседями были два бывших гитлеровских сателлита – Румыния и Болгария, к которым отношение югославской партийной верхушки было неоднозначным. С одной стороны, она признавала призванную из Коминтерна новую коммунистическую власть, но, с другой, не могла забыть недавней политики этих стран по отношению к Югославии. Помимо территориальных претензий к этим странам, которые югославское руководство обозначило в Москве ещё на завершающем этапе войны, оно всё более настойчиво заявляло о своей руководящей роли среди балканских компартий. В сферу югославского влияния всё активнее перемещалась Албания, которая политически и экономически в значительной степени зависела от своего соседа. Это относилось и к греческим коммунистам, стремившимся к власти вооружённым путем и получавшим основную материальную помощь от Югославии, на территории которой располагались их тренировочные базы.
Москва вплоть до конца 1947 года относилась, как это было видно из справок Отдела внешней политики ЦК ВКП(б), терпимо к балканским (и не только) амбициям Коммунистической партии Югославии (КПЮ), поскольку она считалась самой надёжной и верной среди других компартий, а её руководство – наиболее талантливым в практической реализации коммунистической доктрины. Однако уже на этом этапе становилось очевидным, что Тито и его окружение скоро не будут безропотными исполнителями стратегических замыслов Кремля. Леворадикальный потенциал КПЮ требовал самореализации, что проявлялось в новых югославских акциях на Балканах, во всё большей степени угрожавших интересам СССР в регионе. Такой курс Белграда, который пока ещё корректировался Москвой, набирал обороты.