. Какая-то часть этих материалов через Молотова поступала непосредственно Сталину, заставляя его принимать активное участие в начавшейся полемике с югославами. Заявления Тито и его ближайших соратников не только подрывали авторитет ВКП(б) как руководящей компартии, но ставили под сомнение и её способность формулировать новые идеи и предлагать оригинальные проекты строительства социализма. К тому же узкое, традиционно патерналистское, иерархическое сознание кремлёвского лидера не могло допустить появления в формирующемся советском блоке какой-либо конкурентной партии или персонажа, рассуждающего и о своём праве на выдвижение идеологических или практических новаций в изначально принадлежавшей Кремлю сфере.
В начале марта в Белграде решили изменить схему предоставления советской стороне служебных данных об экономике страны, и обратившегося, по традиции, в Экономический совет ФНРЮ советского торгпреда адресовали непосредственно в соответствующие правительственные органы или ЦК КПЮ. В донесении Лаврентьева, отправленном в Москву 9 марта, сообщалось об отказе югославской стороны вообще предоставить эти данные. Советский посол был вызван в Москву, где на заседании политбюро ЦК ВКП(б) 12 марта он выступил с сообщением о ситуации. Вероятно, вскоре после этого заседания было принято решение об отзыве советских военных и гражданских специалистов из Югославии, сообщённое югославскому руководству в телеграмме от 18 марта, подписанной Сталиным и Молотовым. Это решение мотивировалось отказом предоставить советским представителям информацию об экономике Югославии, что рассматривалось советским руководством как акт недоверия к советским работникам в Югославии и как проявление недружелюбия в отношении СССР[301]. Эту телеграмму можно считать отправной точкой в начавшемся советско-югославском конфликте.
В тот же день появилась очередная записка Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) о Югославии, озаглавленная «Об антимарксистских установках руководителей компартии Югославии в вопросах внешней и внутренней политики». Главные обвинения были связаны с выявленным кремлевскими экспертами в последние месяцы отходом югославского руководства от магистрального направления марксизма-ленинизма в теории и практике, а также «неправильным, недоброжелательным отношением» к СССР и ВКП(б) – испытанному и признанному руководителю всех антиимпериалистических сил мира»[302]. Не получив покаянного ответа из Белграда, Сталин и Молотов направляют Тито 27 марта письмо, в котором в общем виде повторялись обвинения из записки Отдела от 18 марта. Но и это не вызвало ожидаемой в Кремле реакции. Тито и его соратники сами переходят в наступление, и в ответном письме от 13 апреля пишут о том, что все обвинения против юго славской стороны построены на неточной и тенденциозной информации, полученной советским правительством, имеющей целью «нанести вред югославскому руководству, т. е. новой Югославии затруднить восстановление страны, не дать возможность реализовать пятилетку, и тем самым строительство социализма в стране». В письме подчёркивалось, что СССР в сегодняшней Югославии и её руководстве имеет самого верного друга и союзника, готовых в случае тяжёлых испытаний разделить все тяготы с народами СССР. Письмо было обсуждено и утверждено на пленуме ЦК КПЮ, все советские обвинения отвергнуты. Для разъяснения возникших проблем югославы предлагали прислать в Белград несколько членов ЦК ВКП(б)