Поэтому, прибегнув к хитрости, Милош оставил Белград, его прибежищем стал дом в Црнуче, близ горы Рудник. Понимая, что сама жизнь сербского народа ставит на повестку дня необходимость нового восстания против турок, Милош всё же не спешил. Хотя весь народ смотрел на него, ожидая нужного знака, он, по старому гайдуцкому обычаю, хотел дождаться весны, когда лес зазеленеет молодой листвой. В начале апреля 1815 г., после нескольких вспыхнувших стычек с турками, Милош отбросил осторожность и поспешил стать во главе нового сербского бунта.
На Вербное воскресенье 11 апреля 1815 г. в Такове было принято решение о начале нового восстания, вошедшего в историю как Второе сербское. Вождём был провозглашён Милош Обренович. Тогда Милош обратился к собранию с знаменитыми словами: «Вот он я, а вот вам – война с турками». Сразу же народ стал собираться в отряды и нападать на турок. Сулейман-паша, узнав о новом неповиновении, послал в Сербию 13-тысячное войско, чтобы загасить восстание на корню. В этот раз удача сопутствовала сербам: после продолжительной битвы турки бежали, началось их тотальное истребление. Сербские земли вновь были очищены от турок. Небольшое их количество пряталось за стенами укреплённых городов. Однако османы готовились вернуть себе сербские земли: на Сербию надвигались громадные турецкие армии. Пришлось Милошу наряду с воинским ремеслом осваивать и дипломатию.
Зная, что и после побед в боях его ждут переговоры с Портой, он строго-настрого запрещал любую ненужную жестокость к туркам и их имуществу, не нападал на укреплённые царские города, а пашу, пленённого в одном из боёв, мирно передал боснийскому визирю. Во время борьбы с турками Милош сдерживал своё властолюбие, откладывая расправу с потенциальными соперниками на мирные времена. Когда после первых побед повстанцев наступило перемирие, Милош решился вступить в переговоры с тем из двух воевавших с ним турецких пашей, который предложит лучшие условия переговоров. Если боснийский паша требовал прежде всего безусловного разоружения сербских повстанцев, то румелийский Марашли Али-паша передавал повстанцам: «Будьте только вы Царю покорны, и там, если хотите, хоть пушки за поясом носите». Выбор, естественно, пал на второго. Во время переговоров с Марашли Али-пашой Милош выказал себя лукавым и находчивым в атмосфере восточного притворства и неверности. Он умел жертвовать меньшим, чтобы потом, в будущем, получить больше. Милош дал своё согласие на договорённости с пашой в устной форме, так как Порта не хотела связывать предоставление сербам самоуправления с каким-либо письменным актом, опасаясь применения 8 пункта русско-турецкого Бухарестского договора 1812 г., который гарантировал сербам широкую степень внутренней автономии. Милош и Марашли договорились разделить управление над Белградским пашалыком: паша оставался бы «властителем в городах над турками и мусульманами, а Милош – в стране над народом и кнезами». Хотя никакого царского фирмана, подтверждающего договорённости, не было, румелийский паша не только признавал Милоша Обреновича, но и фактически выполнял статьи Бухарестского договора о сербской автономии, а это означало первый шаг на пути возрождения сербского государства.