– Так ты хочешь постоянства?
– Да, хочу. Я достаточно видел и испытал. Ветреность моя с годами иссякла.
– Почему ты хочешь этого именно сейчас?
– Началось это давно. Примерно за год до моей женитьбы. Но это была не любовь. Постоянство было, но не то.
– И все это время ты жил, грезя о нем?
– Можно сказать и так.
Александр чуть шагнул к нему, хлопая густыми ресницами.
– А та девушка, ради которой ты… Она могла бы дать тебе то, чего ты хочешь?
Каспар взглянул на него с выражением непередаваемой печали и нежности.
– Сомневаюсь в этом, Ваше Высочество, – произнес он тихо.
Что-то странное, наивное и чистое сверкнуло в широко раскрытых глазах Александра. Он сглотнул в нерешительности, глубоко вздохнул и с грохочущим от волнения сердцем и вместе с тем с невероятным облегчением произнес:
– А я? Я мог бы дать тебе это постоянство?
Не успело в глазах Каспара расцвести приятное удивление, как Александр, встав на цыпочки, прильнул к его губам. Волнение, оглушая, било ему в голову, и шум волн стих, уступив грохоту разгоряченного сердца. Он задыхался от чувств, желая на секунду отстраниться, чтобы после вновь слиться в поцелуе. Но боялся, что тогда, воспользовавшись моментом, Каспар оттолкнет его. От страха у него навернулись слезы.
Что, если это конец?
Каспар не ответил. Если бы только принц знал, с каким усилием он сдержался, не желая понапрасну обнадеживать его.
Александр отстранился, вместе с облегчением чувствуя тяжесть новой ошибки.
– Прости, – хрипло произнес он, прижимаясь к его груди и боясь поднять глаза, в которых дрожали слезы. – Я больше не могу держать это в себе. Я…
Он застыл, осознав, что любое сказанное им слово, любое признание прозвучит как ужасная, наивная глупость.
– Я даже завидую тебе. Ведь ты уверен, что именно ты прожил эту жизнь. И пусть не все, что произошло в ней, тебе приятно вспоминать, ты стал таким, какой сейчас, именно благодаря тому, что учился на своих ошибках. Но что же я? Да, мне только восемнадцать, но это не так мало, согласись. Рожденный богатым, я не сделал ничего, о чем мог бы вспомнить. Такое чувство, что в моей жизни не было ничего, кроме… – Он украдкой взглянул на Каспара и тут же опустил пустой взгляд. – А все из-за моего малодушия. Я знаю, дальше ты меня не поймешь, но я не был пригоден для такой жизни. И вот теперь я узнал, что, возможно, все это время был не собой. Только недавно стал проявляться настоящий я, и, знаешь, он так похож на мою отвратительную родню. Да, все это время я не был собой, потому что на первые семнадцать лет мой характер был предопределен. И вот срок вышел. Я свободен. И в то же время нет. Я застрял, понимаешь? Кажется, моментами я настоящий проявлял себя в безрассудных поступках. Я убил свою няню. И… это я убил отца. Ему стало плохо при мне, он пытался дотянуться до таблеток, просил меня о помощи, а я… я испугался. Мне было жалко его, правда, но любовь к маме поборола эту жалость. Я хотел избавить ее от жестокости отца. Я был ребенком, но знал, что проблемы исчезнут, если исчезнет и тот, кто их создал. И я ушел. Я оставил его умирать, а затем, когда он затих, побежал за мамой. Вот какой я на самом деле! Ничем не лучше Делинды!