– К-Каспар, – Александр подался вперед, – я не знал, я… Я очень виноват.
Он понимал, что нелепее слов в тот момент нельзя было придумать, но должен был что-то сказать. При этом принц понимал, что не имеет права искать защиты. Язык разрывали сотни пустых оправданий.
Незадолго до смерти Греты он сбежал во время одной из немногих прогулок. Каспар отпросился в тот день, и с маленьким принцем осталась няня, которая была слишком занята книгой. За Александром увязалась Робин, приемная дочь ныне покойной телохранительницы Броук – Марго, и на любые уговоры вернуться получала капризный отказ с нотками горечи в высоком голоске. Уже тогда Александр не выносил пыток во имя вольной жизни матери, и хотя попытка сбежать от вечернего обряда была очевидно провальной, он искал место, чтобы спрятаться и, может, заставив мать беспокоиться, дать ей шанс пересмотреть свои бредовые идеи.
Александр укрылся в одном из недостроенных частных домов и стал невольным свидетелем расправы одной из местных банд над их бывшим приятелем. Испугавшись вида вытекающей из расколотой головы крови, Александр взвизгнул. Внимание четырех девушек обратилось к нему. Он не смог сбежать: колени наполнились болезненной тяжестью, шаги сзади были все громче, голоса – веселее, а надежда сбежать растворялась в детских слезах. Что теперь с ним будет? Он надеялся, что из-за происхождения его пощадят, но на лицах девушек не было ни намека на жалость. Одна из них предложила «убрать» его. Другая – продать закрытому клубу. Третья и четвертая поддержали последнюю идею и добавили, что «наркотики сотрут память мальца».
Одна из них задрала его рубашку кверху и восторженно вскричала при виде шрама:
– Да он же нимфае!
– Ага, вот только ему уже сделали операцию, так что он обычный паренек, и надбавки нам не видать.
– И что? Все равно сущность нимфае у него в крови. Адам будет доволен.
Александр кричал так громко, что наверняка сорвал бы голос, если бы ему не заткнули рот. Он отчаянно брыкался и размахивал хрупкими кулаками, пока не ударился одним о стену и не взвыл от боли под заливистый противный смех. Его прижали животом к бетонному полу и сели на спину так, что он умолял девушку привстать – лишь бы сделать глоток воздуха.
Он думал, что бог ненавидит его, раз так несправедлив. Он считал себя самым несчастным ребенком на земле, в чьей жизни никогда не будет ничего хорошего. Да и жизнь отныне кончена.
Мысли о конце прервал дикий крик с первого этажа.
«Робин», – сообразил Александр и поднял голову.
Две девушки отправились на разведку, но спустя десять минут и пару безответных окликов третья отправилась следующей. И вновь не вернулась. Последняя, что сидела на Александре, вытащила раскладной нож. С лестницы донеслись шаги и всхлипы. В конце коридора показалась Робин. Правая окровавленная кисть руки безжизненно болталась на кости, в то время как левой рукой она держала новенький пистолет с глушителем, украденный у матери. Один точный бесшумный выстрел покончил с мучительницей Александра, и тот выполз из-под тела. Робин упала на колени и склонилась над полом, рыдая и крича. Уцелевшей рукой она придерживала искалеченную. Шутники, а может, та же банда, разбросали по первому этажу охотничьи капканы, в один из которых угодила ее рука.