Никаких неожиданностей от предстоящей рутинной работы старший каноник Храма Искусства Школы Духа Сай-Чин не ждал — поисковые амулеты он делал десятки раз и считался лучшим, после приора, разумеется, специалистом в этом деле. Для начала он самолично, впрочем, как и всегда — Сай-Чин никому не доверял даже часть свое работы, выдул в стекольной мастерской при Храме основу артефакта — стеклянный блин диаметром десять мивардов.
Клирики-стеклодувы, работающие в мастерской, из-за того, что он не доверял их мастерству, Сай-Чина не любили, бросали на него косые взгляды за спиной — в открытою-то не осмеливались, но, ему было на это наплевать — для него главным было дело, а не отношение сослуживцев. Ему хватило одного раза в далекой юности, когда созданный им амулет взорвался от внутреннего напряжения в стекле и пришлось выслушивать поношения, причем совершенно незаслуженные, от лучезарного отца. С тех пор он все делал сам.
Такой большой размер артефакта объяснялся тем, что амулет был предназначен для поиска убийц сразу девяти полевых адептов. Трудно предположить, что все «живые мертвецы», которые убили братьев — они еще живы, но, на самом деле уже мертвы, находятся в одном месте, поэтому поисковый чертеж будет напоминать ежа, каждая иголка которого будет указывать на человека, на котором есть кровь брата и такую картину лучше отслеживать на «большом экране».
Дождавшись, когда основа застынет, Сай-Чин приступил к следующему этапу работы. Он выбрал на складе трафарет гексаграммы подходящего размера, собрал разноцветные мелки и свечи и спустился в малый заклинательный зал, где его уже дожидались девять флаконов со свернувшейся кровью убитых братьев. После этого старший каноник приступил к созданию гексаграммы.
Он мог бы начертить ее по памяти и от руки, но, зачем, если есть соответствующий трафарет. На нем даже контуры знаков были соответствующего цвета, чтобы исполнитель не ошибся — так что особой квалификации это занятие не требовало. Черчением, согласно штатного расписания, должен был заниматься один из каноников, но, все служители Храма Искусства знали, что старший каноник Сай-Чин всю работу по созданию артефактов выполняет сам. Как уже упоминалось в связи со стеклодувами, из-за этой своей особенности, особой любовью и всех остальных сослуживцев старший каноник не пользовался — каноники полагали, что Сай-Чин отбирает их хлеб, а старшие каноники, что создает ненужный прецедент.
Однако, Сай-Чину было плевать на мнение, как первых, так и вторых — он любил свою работу, а все остальное его мало интересовало… точнее говоря — совсем не интересовало. Сай-Чин был на своем месте — он не желал быть каноником, чтобы выполнять приказы старших каноников и заниматься рутинной неинтересной работой и так же не хотел быть приором, а уж тем более настоятелем, которые только отдавали приказы и отслеживали их исполнение, не говоря уже про участие в политических играх. Сай-Чин хотел создавать артефакты, а для этого надо было быть старшим каноником — вот он им и был. Начальство ценило его, а самое главное — не мешало работать. Несколько показательных «порок», устроенных руководством доносчикам, отбило у всех недовольных поведением Сай-Чина охоту ябедничать и жизнь его была спокойна и безмятежна.