– Конечно, милая! Сейчас все будет! Минуту, сейчас! – Забыв про месиво, он взбегает по лестнице.
Сара смотрит на крюк. Она не видела инструкции, не знает, какое число стоит там напротив строчки «допустимый вес». Сто килограммов? Сто двадцать? Какой на самом деле, если качели вешал художник, всего пару раз в жизни державший перфоратор?
– Сколько? – спрашивает Сара у потолка.
Она может это узнать. Надо только больше есть.
92 килограмма
Холода в этом году пришли с первыми днями осени. Листья не успели пожелтеть, а уже покрылись морозными узорами.
Сара следила за пролетающими мимо деревьями, откинувшись на сиденье с подогревом. Кроссовки она сняла, едва сев в машину, и теперь плавно крутила отекшими ступнями. В последнее время вся обувь стала нестерпимо тесной, и ходьба напоминала средневековую пытку «испанским сапогом».
Рома смотрел на дорогу, покачивая головой в такт очередной попсе с радио. Ему понадобилось что-то из принадлежностей в дачном домике, и он даже разбудил Сару в выходной раньше обычного.
Он возил ее везде. Когда-то Сара прогуливалась пятнадцать минут до остановки, а в хорошую погоду могла и весь путь до работы проделать пешком, что хоть как-то компенсировало восьмичасовое сидение в офисе. Теперь ее отвозит и забирает просторный «мерин» с теплыми сидушками и такой удобной подставкой для стаканчика со сладким капучино.
Сара бросила взгляд на Рому и почувствовала, как ей не хватает воздуха. Так бывает, когда нужно пройти по коридору, мимо бухгалтерии, кадровиков и конференц-зала, к единственному кулеру на этаже, и вернуться обратно.
– Я буду худеть, – сказала Сара и задержала дыхание. Будто высунулась в осеннюю прохладу из нагретого салона. – Я так решила. Снова записалась к диетологу… и в зал.
Рома молчал. Не сводил взгляда с влажного асфальта перед машиной. Руки его расслабленно лежали на руле.
– Я не могу подняться по лестнице. У меня одышка. Спина болит. – Сара свела напряженные пальцы в замок, старалась контролировать интонации, но все равно ее слова звучали так, будто она оправдывается: – Я буду худеть.
Рома смотрел прямо. Лицо его не поменялось, лишь нечто непривычное закралось во взгляд.
Этап второй – разочарование. Сара видела это у Кирилла и у всех, кто был до него. Будто зеленый лист, еще живой, еще мягкий, покрывается холодным инеем.
Она все ждала, что Рома закатит глаза и выплюнет через сжатые губы очередную лекцию о «навязанных стереотипах общества». На всякий случай, посмотрела на спидометр, но стрелка не вышла за пределы допустимого.
– Хорошо, – сказал Рома спокойно и наконец повернулся к Саре. Улыбнулся: – Если ты так хочешь.