А потом Сашка увидел в одной из клеток нечто… Вернувшееся на место сердце забилось вытащенной из воды рыбой. Внутренний импульс толкнул Сашку туда. Просто взглянуть… Потому что… да потому, что этот грязный маленький комок никак не мог быть Белкой.
И все же он распахнул закрытую на крючок дверцу и приподнял мертвому зверьку голову. И замер, ошарашенный тяжестью той плотной душащей массы, что навалилась на него. И сам не ожидал, что будет так больно…
Шерсть скомкалась и утратила белизну, но смешная курносость была слишком узнаваема, чтобы он мог спутать ее с кем-нибудь. Сашка вытащил зверька и прижал к груди. Не было ни брезгливости, ни страха. Только огромная, неимоверная жалость.
Он бессознательно баюкал мертвое тельце, вспоминая, как поил найденыша молоком, как учил кошачьим премудростям.
А потом на смену жалости пришла злость. Словно сквозь рыхлый обволакивающий слой пробились острые, рвущие плоть шипы. Злость подстегивала, требовала действий.
Сашка положил Белку на землю у стены, постаравшись выбрать место почище. Теперь-то он точно выяснит, что за тварь дед держит в этом гадюшнике!
Он поморгал, сбрасывая слезы – ну глупо плакать из-за кошки, – и двинулся вперед, поводя фонариком. Пол довольно круто уходил вниз. Мы под той земляной кучей, понял Сашка. А потом луч света уперся в еще одну стену. И в ней тоже была дверь…
Комната, что оказалась за нею, была просторной – свет фонаря утонул в темноте, не достав до стен. Сашка и Зоя стояли у порога, страшась шагнуть в неизвестность.
Пропитавший комнату запах не давал дышать. Застарелая моча, экскременты, гниль и сладость одновременно – здесь явно кто-то жил. И жилось ему несладко.
В темноте слабо звякнуло. Цепь? Значит, все-таки зверь? Сашка заколебался – опасен ли он?
– Не ходи дальше, – шепнул он Зойке, но она лишь сильнее вцепилась в него.
Через несколько шагов из темноты выступил лежащий на матрасе смутный силуэт. И чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что на матрасе лежит не зверь. И когда размер совершенного дедом преступления дошел до Сашкиного сознания, его начало колотить.
– Я… я тут постою… – невнятно выдохнула Зоя, но Сашка ее не слышал.
Сотрясаясь от озноба, он подошел вплотную к матрасу и присел на корточки.
И тут по голове словно вдарили кувалдой. В глазах вспыхнуло, и Сашку повело в сторону. Он уперся рукой в пол, сохранив равновесие, и замер. Время остановилось. Исчезло ощущение реальности. Он снова видел сон, в котором Пашка приходил к нему. Только теперь Пашка – худой как скелет, неподвижный – на самом деле был здесь, но вот поверить в это было решительно невозможно.