Много было смешного. Катя была всегда окружена своими слугами. У нее была русская девушка, Матреша, выехавшая с ними из Совдепии. Она никогда с Катей не говорила иначе, как лая на нее. Когда исчезало белье, бедная Обливанка спрашивала с некоторым трепетом: «Матреша, сколько у нас было простыней (или наволочек, или скатертей, рубашек и т. д.)?» – та отвечала: «Сколько есть, столько и есть», повертывалась спиной и уходила. Дворецким, буфетчиком, камердинером, а иногда и поваром был англичанин, Джеймс или Джон, который казался очень преданным, был всегда любезен, но был большим другом Матреши. Катя уверяла, что он носит все вещи Вавы, который был гораздо выше его. В конце концов они поженились и оказались very well off.
[220] Было много забавного. Один из наезжавших в Чесню русских спал на чердаке, где также находилась комната Арапова. Вава должен был его отвезти рано утром в город и с вечера предупредил Джеймса, чтобы тот разбудил его пораньше. Джеймс ответил, что будет стучать в дверь, но входить к нему не станет. Тогда Вава спросил, почему он не хочет войти, тот ответил: «His breath is poison. He eats too much meat».
[221] Когда ожидался приезд of the Russian crowd,
[222] Катя заготавливала простоквашу в двух больших эмалированных тазах, которые обычно употребляют для мытья и которые с трудом протискивались между двумя сидящими за столом, так что Катя приказывала ставить их на стол и сама раскладывала. Само собой разумеется, что от простокваши ничего не оставалось уже через несколько секунд.
Воспитательницей мальчиков была чопорная англичанка, которая детьми занималась мало, все больше вязала для Кати. Она нам надоедала тем, что хотела, чтобы мы ее занимали, а нам нравилось поболтать по-русски. По вечерам она всегда долго сидела, и мы с нетерпением ждали ее ухода. Когда же она наконец уходила, попрощавшись со всеми, мы с облегчением вздыхали. Дети ее не любили. Со слугами она постоянно ссорилась. Катя просила меня давать детям уроки Закона Божия. Я была рада ей чем-нибудь угодить, хотя считала себя плохой учительницей, тем более что книг у нас не было, так что нужно было самой все рассказывать. Георгий, которого Вава при нем же называл the brain of the family,[223] был действительно очень умен, раз спросил меня, не монах ли я. На мой вопрос, отчего он так решил, ответил, что я всегда в черном и учу их про Бога. Эммануэль был очень непослушный ребенок, и мы говорили Обливанке, что у него особые отношения с дьяволом, так как он всегда его упоминал в своей речи и бранился им. Раз кто-то застал его в саду, когда он копал глубокую яму. На вопрос, что он делает, тот ответил: «I mean to dig down into the earth till I find the devil».