В потребности сохранить внутреннюю цельность мы узнаем черты еще одной детерминанты основных характеристик типа. Сперва мы видели, что избегания и ограничения были поставлены на службу интеграции. Потом мы увидели, что и они определяются потребностью в свободе, но еще не знали ее смысла. Теперь мы понимаем, что это свобода от вовлеченности, влияния, давления, от пут честолюбия и гонки на выживание ради того, чтобы сохранить свою внутреннюю жизнь незапятнанной и непорочной.
Нас может озадачить, что пациент ни слова не сказал об этих самых важных вещах. На самом деле он много раз косвенно показывал, что хочет «остаться собой»; что он боится «утратить индивидуальность» в психоанализе; что психоанализ сделает его похожим на всех прочих; что психоаналитик неумышленно может превратить его в свое подобие и т. п. Но психоаналитик часто не видит полный подтекст таких высказываний. Их контекст приводит к мысли, что пациент или хочет остаться со своим наличным невротическим Я, или стать своим грандиозным идеальным Я. А на самом деле пациент защищает status quo. Но его настойчивые попытки остаться собой выражают и тревожную заботу о сохранении целостности его реального Я, хотя оно для него еще не очевидно. Только в процессе психоаналитической работы он познает старую мудрость, что он должен потерять себя (свое невротическое прославляемое Я), чтобы обрести себя (свое истинное Я).
Из этого основного процесса проистекают три различных образа жизни. Первую группу можно назвать «упорная отставка»: в ней «уход в отставку» и все, что он влечет за собой, внедряется в жизнь достаточно последовательно. Во второй группе зов свободы превращает пассивное сопротивление в более активное восстание; это «бунт». В третьей группе берут верх процессы упадка и ведут к «барахтанью в луже».
Индивидуальные различия в первой группе создаются за счет преобладания склонностей к захвату или, напротив, к смирению, а также определяются степенью ухода от активной деятельности. Несмотря на тщательное сохранение эмоциональной дистанции между собой и другими, некоторые лица этой группы все же способны что-то сделать для своей семьи, друзей или для тех, с кем сблизились по работе. У них скорее всего нет личной заинтересованности, и поэтому они часто оказывают очень эффективную помощь. Не в пример захватническому и смиренному типу, они не ждут многого в ответ. Их скорее раздражает, когда другие воспринимают их готовность помочь как личную симпатию и ожидают еще и дружбы вдобавок к оказанной помощи.
Несмотря на сужение поля деятельности, такие люди способны к ежедневной работе. Но для него она словно обуза, поскольку сила внутренней инерции препятствует ее выполнению. Инерция становится особенно заметной, как только наваливается много работы, требуется инициатива или надо включиться в борьбу за что-то или против чего-то. Мотивация к выполнению рутинной работы обычно противоречивая. Кроме финансовой необходимости и традиционных