— Ваше сиятельство, мой доверитель желает контроля над пророком. — Не сдержался юрист и чуть сорвал голос, тут же откашлявшись. — Так или иначе, мой доверитель его получит. Целиком или частично — решать вам. Изучите бумаги, — выдохнул он, явно досадуя на собственную несдержанность и успокаиваясь. — Примите верное решение, ваше сиятельство.
— Кто он? — Смотрел Юсупов на Трубецкого. — Как его имя?
— Вам этого никто не скажет, — облизав посеревшие старческие губы, произнесли в ответ.
— Иначе я откажусь?
— Иначе вы не сможете рассуждать здраво, ваше сиятельство, — отвел взгляд Трубецкой. — Я не хотел, чтобы это произошло вот так. Но у них документы.
— В таком случае, мне нужно время подумать. — Протарабанил Юсупов пальцами по столешнице.
— Недолго. — Вставил юрист, защелкивая папку на тяжелую кожаную бляху.
— Пошел вон.
Юристы откланялись и быстрым шагом покинули зал.
Князь Юсупов встал из-за стола и подошел к музыкантам, испуганно замершим в углу. Он что-то замечал и раньше, когда рассматривал их от входа. Но теперь обнаружил доподлинно — маленькие крапинки крови в уголках повязок.
— Скажите, ему понравилось? — Почувствовав человека рядом, скрипач слепо поднял голову вверх и в сторону.
— Кому, ему?
— Он обещал, что наши семьи не тронут, если ему понравится. — Словно не услышав, с надеждой добавили в ответ.
— Я узнаю, — мягко пообещал им князь.
— Вы нас очень обяжете, ваше сиятельство.
Бедняги, которые услышали слишком много.
— Сыграйте для меня еще раз. — Успокоил он их голосом.
И в звуках вступительного соло обреченной скрипки направился к выходу.
— Либо один человек, либо контроль над пророком потребуют все. — Донесся в спину слабый голос князя Трубецкого.
— Я вернусь с ответом. Вечером. — Пообещал он ему.
И вечером нога князя Юсупова вновь вступила на порог дворца.
Лестницы кипели жаром, мраморные балюстрады обрушены вниз. Князь поднимался в ревущем гуле всепожирающего пламени, но все еще слышал внутри себя утреннюю мелодию — беззвучную, полную тоски и неотвратимости.
— Что ты натворил. — Донеслось из центра пустого бело-синего зала, у потолка и в углах которого скапливался дым.
Князь Трубецкой не сопротивлялся. Не в его положении, когда серебряная спица проткнула мундир до кожи, а плечи удерживают двое мужчин в черных одеждах, заставляя стоять на коленях. Стол, стулья — все разбито и снесено к стене.
— Ты посмел поднять руку на посредника. — Дрожал гневом голос старика.
— Посмел, — навис над ним князь, чтобы старику пришлось задрать голову вверх.
— Против тебя встанут все, — шипели на него с пола. — Ты переступил черту. А я, я, старый дурак, хотел тебе помочь! Ты не получишь имя, слышишь?!