В ответ Юсупов раскрыл левую ладонь и ссыпал на пол три перстня с мелкими камнями в оправах.
— Эти юристы. Я нашел каждого из них. Выкрал. Пытал. Не верил и пытал до смерти.
— Это против правил! — Вспыхнул яростью Трубецкой. — Переговоры не завершены!
— Какие могут быть правила, когда дело касается семьи? — Ощерился оскалом Юсупов.
Искры электрических разрядов гуляли между кожей его руки и рукавом.
— Моей семьи. — Надавил князь дрожащим от гнева голосом.
— И моей, моей тоже, не забывай об этом, — облизнув губы, совсем иначе посмотрел на него Трубецкой.
И испуганным тот вовсе не казался — равно как и побежденным.
— Хочешь, чтобы об этом узнали все? — Дернулся он вперед и с досадой отпрянул, когда спица кольнула его кожу. — Я оставил распоряжения. Оригинал договора тебе не достать.
— Я покажу тебе океан боли, и ты передумаешь.
— Этим меня не взять, — слегка нервно рассмеялся старик. — Поэтому ты все еще говоришь со мной. Моя смерть только добавит тебе проблем. Мы с тобой вынуждены будем говорить.
Князь Юсупов коротко кивнул в сторону, и незримо следовавший до этого за ним Амир зашагал по залу, рассыпая вдоль стен красный порошок, отдававший запахом пороха и крови.
— Скоро все сгорит дотла. Пожарные машины не допустят. Ты умрешь и не узнаешь, чем все закончится, — спокойной мантрой произнес Юсупов.
— Ты проживешь не дольше, — медленно покачал головой хозяин дворца. — После всего, что ты натворил. После всего, что натворил твой пророк!!!
— Ксения вне политики. Император об этом знает.
— Причем тут Ксения?! Пожелал всех обмануть? Думал, никто не догадается?! Я говорю о Максиме!
— Он технический ребенок — тоном, будто повторял себе это сотни раз, автоматически произнес князь.
Правда, уже не тем тоном, каким он был два десятка лет назад, когда он выбрасывал новорожденного сына в приют. И не тоном, какой был семь лет назад — когда имя Максима вдруг проявилось вновь, обескуражив успехами тех, кто посчитал его давно мертвым — но выполнившим долг перед кланом. Долг, о котором тот и не знал, впрочем, но ради которого был рожден.
В этом же тоне, произнесенном князем, уже проступил оттенок сомнения — только со стороны это различить трудно. Надо слышать десятки раз — в прошлые годы, когда с успехами выброшенного бастарда приходилось считаться. И сотни — в последние месяцы, полные крови, смертей и триумфа. «Это технический ребенок» — повторял князь и уже сам себе не верил.
Однако Максим определенно точно не был пророком.
— Талант Веденеевых передается только по женской линии, — отмахнулся князь Юсупов от неожиданно громкого смеха в ответ на свою реплику. — И мы никогда не применяли дар пророка для достижения политических целей.