Это была домашняя заготовка, возможно, результат репетиции перед зеркалом. Зал суда теперь лихорадило так, будто у всех разом поднялась температура. Андрюша закрыл лицо руками. Охрана попыталась вывести Кудряшова прочь (ему того и надо было), но Ольгина мать вдруг остановила охранника жестом. Она грузно поднялась с места, сняла с носа очки, зачем-то повертела их в руках и снова водрузила на прежнее место.
– Чтоб вы знали, гражданин Кудряшов, не помню вашего имени-отчества (Кудряшов наливался гневом, в который его всегда повергала мысль о недостаточной известности), у нас в городе есть квалификационная коллегия судей. Это, если кто вдруг не в курсе, суд судей, и там служат только те, чья работа никогда не вызывала нареканий или даже вопросов. Позднее вы сможете обратиться с жалобой на меня в эту коллегию. Но сейчас не смейте вмешиваться в мою работу и мешать отправлению правосудия, потому что у нас есть приговор.
Тут Ольгина мать, клянусь, сделала то, что привело публику в полный восторг! Она достала откуда-то тот самый молоток, с которым не расстаются судьи в американских сериалах, и треснула им по столу с такой силой, что я от неожиданности прикусила язык.
– Постановлением районного суда города Екатеринбурга Андрей Дмитриевич Лесовой освобождён от уголовной ответственности, к нему будут применены принудительные меры медицинского характера.
На этом закончилась официальная часть судебного заседания – под недовольный гул публики судья покинула зал, и я тщетно ловила её взгляд, чтобы поблагодарить. Журналисты окружили плотным кольцом раздосадованного Кудряшова, тогда как меня ждала неофициальная часть: к нам с Танечкой пробирался Владимир Степанович, и улыбка на его круглом лице была слаще пряника:
– Судя по всему, вы единственный нормальный в этой семье человек, – сказал мне Владимир Степанович. – Надеюсь, вы понимаете, что я этого так не оставлю?
Через месяц после заседания Андрюшу сильно избили на улице «неизвестные», так что он провел почти полгода в травматологии. А мне почти сразу же после того нападения позвонил Владимир Степанович.
– Вам всё понятно, я надеюсь? Или повторить с мамочкой?
Колташи Режевского района, август – сентябрь 1923 г.
27 августа
Видели сегодня двух куликов и уточку на реке. Ходили на Полоумку, собирали семена. Миша дурачится за уроком немецкого, от него голова болит, Андрей кричит, и все вместе говорят. Андрей плачет слезами, что придётся уезжать из Колташей. С нами здесь Вера, Костина дочь от Клавдии.
30 августа
Юля не может найти шляпы, хнычет, надоедает и, как всегда, задерживает. Она не может в этой идти – не глажена, она не может в той – голова болит. И с ботинками тоже горе, и всё это франтовство для медвежьего угла, где даже сейчас люди все на страде. Неизвестный мужик угостил всех нас репою.