Днём мы с Княжной ходили на рынок: мама велела нам обязательно привезти лимонник, сироп элеутерококка и красную икру (купили всё, кроме икры: Элла отсоветовала, сказала, что лучше брать у проверенных людей). Потом затащили покупки домой и снова пошли к Амуру. Эта река каждый день разная, сегодня она была спокойной и светло-зелёной, как мутный леденец. Если смотреть подолгу на гладкие волны, сама как будто разглаживаешься, распрямляешься, а то все последние годы была как крепко сжатый кулак… Ира тоже помягчела, выглядела отдохнувшей и молодой.
– Как думаешь, Андрей когда-нибудь поправится? – спросила она, глядя на очередной прогулочный теплоход.
Я растерялась:
– Не знаю. Иногда он выглядит совершенно здоровым.
– Это ваша Танечка во всём виновата, – без всякой злобы сказала Ира. – Если бы она тогда не устроила те разборки, ничего бы не было…
– Ира, ну при чём здесь Танечка! Нам сто врачей сказали, что в семье плохая наследственность. Шизофрения так просто не появляется.
– И всё равно. – Ира отвела взгляд от теплохода. – Всё равно это на него повлияло. Я так считаю. А ведь он был такой умный в детстве, ты помнишь?
– Он и сейчас не дурак.
– Да какая разница… Всё равно ему не выкарабкаться. Никакие деньги не помогут.
Я испугалась, что Княжна расплачется, но она только нахохлилась, как больной воробей.
– Вот интересно, почему чужие люди становятся иногда ближе родных? – спросила Ира, снова глядя на реку и теплоход. – Я часто думаю, Ксанка, что бы со мной было, если бы я не училась в одном классе с тобой и не встретила Димку.
Я хотела сказать, что тоже часто об этом думаю, но сдержалась и промолчала. Ира очень редко говорит о каких-то серьёзных вещах, я боялась спугнуть её.
– Вот ты считаешь, что я виновата в Димкиной смерти. Не надо делать такое лицо! Все так считают, кроме тёти Веры. Но я же на самом деле его раньше очень любила. До армии. До ареста отца. Потом-то мне уже всё равно было, с кем я живу, что делаю, пью или не пью, ем или не ем. Я ненавидела вас всех за то, что вы мне помогаете, жалеете, относитесь как к убогонькой. Димка получался весь такой герой: не бросил, не побоялся ответственности, взял с ребёнком… Я каждый день просыпалась, думала: ну зачем я опять здесь? Есть же люди, мечтающие жить, пересаживающие себе какие-то чужие органы, а я ненавижу, Ксанка, каждый день ненавижу свою гадскую жизнь. Пусть бы лучше разобрали меня на органы! Печень только негодная, а так я вполне себе донор. Главное, чтобы всё это исчезло.
Княжна обвела широким жестом панораму Амура и сама при этом засмеялась: