После чего, аккуратно вытерев ладони о полотенце, взял заранее подготовленную, недочитанную книгу Дэна Симмонса «Друд, или Человек в чёрном». В культурном обществе считается дурным тоном недочитывать книги. А по отношению к некоторым авторам это является и, более того, опасным делом.
Симмонс как раз один из них. Разумеется, я никому не буду навязывать свои литературные пристрастия, это слишком неблагодарное занятие. Но лично мне кажется, что при недостаточном уважении к его романам читатель рискует не только банальным недообразованием, но и потерей «иного взгляда» на мир. А для чего ещё служит хорошая литература, как не для полноценного открытия глаз и сердца?
По иронии судьбы я покупал эту книгу как раз в «Лавке писателей», а теперь мне надолго закрыта дорога к специальным отделам. А определённые вещи, к сожалению, до сих пор можно достать только там.
– Ну и ладно, перетопчусь, – бодро соврал я прямо в текст Дэну Симмонсу.
Перетоптаться не получится, жизнь не стоит на месте, и без свежих (старых) заклинаний в нашей профессии нормально работать невозможно. Некоторые артефакты можно получить на чёрном рынке, но цены там воистину конские.
И самое главное, что гарантий нет, ответственности за качество никто не несёт. Купил левое заклинание где-нибудь в Парагвае, у кубинского посредника с доставкой в Европу через Гонконг, а там лесами Белоруссии, а оно не работает, так и концов потом не сыщешь.
Всё. Хватит, я весь в книге! Итак…
То, что произошло дальше, никак не являлось попыткой улучшить наши с «Лавкой писателей» отношения, но скорее попыткой поставить точку над «i». А я не был к ней готов. То есть никак не был готов к постановке именно такой, последней «точки»…
– Ты же не думал, что мы о тебе забыли, яжмаг?
Из раскрытой книги высунулась мускулистая волосатая рука, мгновенно схватив меня за горло. Я и слова сказать не успел, не то что ответить на вопрос или хотя бы попытаться извиниться. Холодные чёрные пальцы сжали мою гортань, я обеими руками пытался разжать хватку, бросил книгу, но она повисла над водой. Пока меня душили, тот же самый нежный, кукольный голосок гориллообразной дамы лез в уши:
– Не стоило с нами ссориться, Мценский. Не надо посягать на наш авторитет.
Я бился изо всех сил, ноги взбивали волны, вода плескалась на пол, и, если б не мыльная пена, шансы у меня были. Но в скользкой ванне, увы и ах…
– Тебя никто не услышит, ты умрёшь здесь и сейчас. – Рука вытянулась во всю длину, и теперь из тома Симмонса показалось милое лицо той самой дамочки. – Мы пытались быть милосердными, тебе дали самый безболезненный яд. Но ты предпочёл иную смерть…