Если Бран и услышал его, то птица этого не показала. В воздухе металось черное над черным – мелькали тени и вороны. Понять, что происходит, было невозможно. Затем Элиза издала последний завывающий рык и попыталась убежать. Она мелькала между статуями, и вороны преследовали ее. Вот она перескочила через соляной след, и из-за спины взметнулись клубы дыма. Наконец, она добралась до леса. Через несколько секунд исчезли и она, и вороны.
Дэниел поднялся на ноги. Рука в месте укуса больше не болела – она онемела. Он коснулся укуса и вздрогнул. Плоть стала холодной, бугристой.
– Мне очень жаль, – хрип казался почти человеческим.
Дэниел, пошатываясь, обошел фонтан. Бран лежал среди взбаламученной пыли, клочьев ветвей и листвы, оставшихся после разгоревшейся битвы. Дыхание его было частым и поверхностным. Он попытался перекатиться на бок, но вздрогнул и откинулся назад.
Дэниел опустился на колени рядом с Браном, потянулся к плечу друга, но не коснулся, опасаясь причинить еще большую боль.
– Могу я хоть что-то сделать?
– Нет, – улыбка Брана превратилась в гримасу.
Дэниел чувствовал себя ужасно. Битва высосала из него остатки энергии. Даже в тусклом лунном свете он видел, что с его рукой что-то не так. Краснота исчезла, а от раны разбегались черные линии. Они уже протянулись до запястья, и он подозревал, что и до груди.
– Значит, я заразился?
Бран не ответил, но в его глазах была печаль. Дэниел провел здоровой рукой по лицу и вздохнул. Он был рад ночи, что тьма помогла скрыть растущие выпуклости – следы распространяющегося по телу грибка. Он надеялся, что умрет быстро, до рассвета.
– Я все испортил. Все. Мне не надо было…
– Человеку свойственно ошибаться, – Бран закрыл глаза. – Рано или поздно она бы вырвалась на свободу, с твоей помощью или без. Моя защита не была совершенной и постепенно разрушалась.
– Но я точно сделал хуже.
– Если кто и виноват, так только я. Не надо было скрывать от вас историю моей семьи. Гордость – это действительно смертный грех, и из гордости я скрыл самые мрачные моменты моей истории. И теперь мы все расплатимся за это.
Дэниел уставился на лес. Он больше не слышал никаких признаков присутствия ни Элизы, ни ворон. Но даже если бы у него нашлись силы бежать, вряд ли бы он нагнал ее. У него не было против нее никакого оружия. Он не мог ничего поделать – только ждать.
Аннализа свернулась калачиком рядом с Браном. Она пыталась скрыть свое присутствие, но Дэниел уловил блики ее очертаний, когда она пошевелилась. Ему было интересно, останется ли она после того, как они с Браном уйдут. Он представил, как она провела целых сто лет среди деревьев и рушащихся стен, одинокая и забытая, и понял, почему Бран пожертвовал своей загробной жизнью.