Похоже, у Мэл имеются высокие коды доступа, потому что нас не задерживают и не проверяют, а благосклонно пропускают дальше.
Ещё час уходит на подлёт и стыковку к гигантской космической станции.
Место, х-хвост его вразнос, выглядит недружелюбно. Хотя, может, тому виной слава, которая о нём ходит. Притон для азартных игроков, наркодилеров, работорговцев и вольных наёмников. Видимо, отстёгивают жирный куш, чтобы их не закрыли и космополиция летала мимо.
Не знаю, чем занята в своей каюте Мелагрен, но когда выходит, у мня челюсть отпадает до пола… Ну, то есть отпала бы, если бы киборг её не контролировал.
Она совершенно не похожа на себя – чёрные плотные кожаные брюки и куртка, тяжёлые буцы на ногах, а уж причёске позавидовала бы любая радикальная соплячка, желающая выпендриться и обратить на себя внимание. Никогда не представлял, что волосы можно таким образом собрать в хвост.
Только вблизи киборг, задействовав несколько дополнительных сканеров и анализаторов выдаёт, что это вовсе не кожа, а специальный прочный защитный материал. Но я бы всё равно посоветовал ей не наряжаться так вызывающе, какую бы роль она ни разыгрывала.
Но двинуться всё равно не могу, а процессор на мысли в этот раз не реагирует – то ли не просчитывает опасности, то ли программа до такой опасности пока не доросла.
Мэл уверенными шагами проходит в своё кресло. На миг поднимает глаза – и я вдруг понимаю, что на самом деле она отчаянно боится. Так и хочется прижать к себе и успокоить. Пообещать, что всё получится. Киборги мы, в конце концов, или нет? Мы с Кулом, в смысле.
И почему никого не привлечёт? Ведь у них должна быть уйма всяких следователей и адвокатов. Не хочет, чтобы семья узнала?
Понимаю, у меня тоже есть вещи, которые не хотелось бы показывать семье. Были.
– Начинаю стыковку, – сообщает ИскИн. – Пристёгивайтесь!
Мы с киборгом отправляемся по местам. Откуда ни возьмись вдруг появляется песец, запрыгивает на руки Мэл, та рассеянно гладит его, приговаривая что-то ласковое.
Один из шлюзов ощетинившейся антеннами станции распахивается, будто открывая прожорливую пасть. Виола плавно влетает внутрь и замирает, рапортуя об успешном проведении операции и о ситуации за бортом.
Ворота позади закрываются, наш корабль обрабатывают какой-то санитарной пеной. Потом с шипением в шлюз запускается воздух и открываются внутренние ворота. Корабль осторожно перелетает в ангар.
Сейчас Виола не похожа на ребёнка, такая же сосредоточенная и взволнованная, будто перенимает мысли и эмоции хозяйки. Даже детский голосок звучит чётко и уверенно.