Он пожал плечами, откинулся в кресле и перечислил:
– Не ранее чем через сутки после смерти и не позднее, чем через девять дней. Не дольше пятнадцати минут. Спрашивать только о том, что при жизни волновало жертву больше всего. Вопросы должны быть прямыми и конкретными. Желательно присутствие всех подозреваемых. Я ничего не забыл?
– Наличие священника, – напомнила леди Присцилла хмуро. Кажется, перспектива ее не прельщала. – Отдаю вам должное, инспектор Баррет, вы весьма компетентны.
Колдовать без разрешения властей – светских и церковных – могли только ведьмы на службе короне.
– Благодарю, – ответил он сдержанно. – За священником, полагаю, дело не станет.
И кивнул на побледневшего викария.
– Н-но! – проговорил тот, запинаясь. – Я не могу.
– Почему же? – поинтересовался инспектор, потирая подбородок. – Это вполне обычная практика, хоть и нечасто применяемая.
– Ритуал разрешен указом Генриха Третьего, – подсказала леди Присцилла.
Инспектор кивком ее поблагодарил и посмотрел на смущенного викария.
– Я не позволю! – вновь завел свою волынку полковник Хьюз. – Не дам тревожить дух моей бедной жены!
– Осмелюсь напомнить, – чем сильнее ярился полковник Хьюз, тем вежливее становился инспектор, – что такого рода ритуал, напротив, часто проводят ради отпущения грехов невинно убиенным.
– А вы как будто чего-то боитесь, – вставила леди Присцилла, и ее усмешка стала открыто глумливой.
Родерик Хьюз даже зааплодировал.
– Браво, браво, тетя Присцилла! То есть леди Присцилла, я хотел сказать.
– Родерик! – одернул его отец таким тоном, что сын посчитал за лучшее поднять руки.
– Сдаюсь, сдаюсь. Выпью я лучше чаю. – И налил себе полную чашку, к которой, впрочем, не притронулся.
Викарий откашлялся и вновь принялся тереть стекла очков носовым платком.
– Это в высшей степени благородно, инспектор. Очень благородно – заботиться об усопшей душе. Но я мало что в этом смыслю и действительно боюсь… навредить по незнанию.
Леди Присцилла поморщилась.
– Хватит вилять, викарий Миллер. От вас ничего особого не требуется, лишь присутствие и обычная исповедь, если Хелен этого пожелает. Правда, духи редко хорошо помнят мелкие прегрешения, зато о серьезных проступках не забывают.
– Благодарю вас, леди Присцилла, – церемонно сказал инспектор, убедившись, что викарий не подыскал иных возражений. – На этом, полагаю, мы можем закончить. Леди и джентльмены, я вас больше не задерживаю. Только попрошу остаться мисс Райт.
– Бедняжка, – притворно посочувствовала Леона, блестя глазами. – Ее будут пытать.
– Леона, перестань дурачиться! – осадил ее профессор.