Я вздохнула, пожирая глазами аппетитную выпечку.
– Вы и мертвого уговорите. Говорят, даже викарий ваши пирожки уважает.
Она разрумянилась от удовольствия и всплеснула руками.
– Ну, я не все тут пеку. Я только к полудню подхожу, раньше миссис Маршам сама справляется. У меня-то теперь уже дети разъехались. Моя младшенькая, Энн, недавно родила близняшек! И такие очаровательные крошки, что любо-дорого посмотреть! – Миссис Харрис суеверно постучала по дереву и тряхнула головой с мелкими седыми кудельками, которые походили на взбитые белки. – Моего дорогого мистера Харриса уж седьмой год на свете нет. Я и не сижу дома. А что сидеть, с тоски помирать? Вот я и помогаю по хозяйству. Рут Миллер, бедняжка, совсем замаялась. Я ей говорю: что я могу? В таком доме, как у них, всегда рук не хватало, что уж теперь говорить? А отопление сколько стоит! Страх божий… Ну вот. Прихожу я сюда к полудню, а до полудня мисс Миллер помогаю, по понедельникам, средам и пятницам. А по вторникам и четвергам я к Стивенсам хожу, у них, бедняжек, тройня. Так что хлеб поутру сама миссис Маршам печет, ну и яблочный пирог, само собой. Пирог-то у нас знаменитый…
– У меня кружится голова, – шепнул Чарльз, усмехаясь, когда миссис Харрис отправилась наконец заваривать чай. – По-моему, она могла бы весь дом подмести языком и совершенно бы не утомилась.
Я только улыбнулась.
– Тсс! Это-то мне и надо.
– Что вы хотите выяснить? – посерьезнел он и пододвинул мне стул.
В пекарне было несколько столиков, где можно было выпить чаю с только что испеченными булочками и – наверняка – перемыть косточки соседям со всеми удобствами.
Я пожала плечами.
– В деревне знают все и обо всех. Нужно только уметь слушать.
Когда миссис Харрис вернулась с блюдом мясных пирожков для Чарльза, клубничным пирожным для меня и куском яблочного пирога, я уговорила ее присесть с нами. Миссис Харрис немного поотнекивалась, но быстро дала себя уговорить. Налила себе чашечку чаю (кажется, в эту «чашечку» вместился полный чайник) и принялась болтать.
Глаза у Чарльза быстро подернулись той туманной пеленой, с которой мужчины внимают скучным женским разговорам. Я же старательно поддакивала, нахваливала выпечку и пыталась хоть как-то направлять бурный поток разговора. Было это непросто, так что я обогатилась массой ненужных сведений вроде того, сколько зубов у внуков миссис Харрис – лучших детей на свете – и как выросли цены на муку.
Впрочем, жемчужин в этом навозе попадалось немало.
– Бедняжка Рут, – вздыхала миссис Харрис, подперев щеку рукой. Две чашки чаю и тарелка пирожных привели ее в благодушное настроение. – Слишком уж она идеальна, все так говорят! Вы меня понимаете, моя дорогая?