Должно быть, я задремал, потому что следующее, что осознаю, – стук в дверь.
– Войдите, – кричу я, неуверенно моргая, пока очертания предметов наконец не обретают чёткость.
Дверь распахивается, на пороге дедушка Айк.
– Твоя мать велела мне тебя проведать.
– А что, ты теперь её слушаешься?
– Ну, она хотела подняться сама, – кривится он. – Но я подумал, вдруг ты захочешь съездить со мной в магазин, а то у меня ветчина кончилась. Вот и сказал, что справлюсь.
– О… Думаю, да. – Мне нужно хоть на что-то отвлечься.
Доехав до конца грунтовки, дедушка Айк останавливается. Прямо у дома Блэквудов.
Я искоса взглядываю на него, пока мы меняемся местами.
Входная дверь закрыта – точнее, её кто-то закрыл после нашего бегства. В окнах ни тени движения.
– Что случилось с этим местом? – спрашиваю я, когда дедушка Айк наконец устраивается. Стараюсь, чтобы это прозвучало буднично, будто случайно.
Он привычно оглядывает дом.
– Там уже давно никто не живёт.
Ошибаешься, думаю я, выжимая газ чуть сильнее, чем нужно.
– Полегче, малыш.
– Прости. И почему они уехали?
– А они и не уехали.
Я смотрю на дедушку Айка. Тот поглаживает бороду, по лицу под старой шляпой трудно что-нибудь прочесть.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, Арнольд Блэквуд умер уже очень давно, ещё в восьмидесятых, и Амелия ещё лет двадцать жила там одна. Одно время у неё была медсестра или сиделка – в общем, кто-то, кто о ней заботился, но в конце концов и эта помощница тоже ушла, бросив ее совсем одну. А вскоре Амелия упала с лестницы, и её нашли только через несколько дней.
– В смысле, она прямо там и умерла? – переспрашиваю я, вспоминая силуэт женщины наверху. – Прямо на лестнице?
– Да не бери ты в голову, – косится дедушка Айк. – Детей у неё в любом случае не было, так что земля досталась племянникам-племянницам, вот только они живут то ли в Мичигане, то ли в Миннесоте, то ли ещё в какой-то ледяной пустыне. Ну и запустили всё вконец.
Я так крепко задумываюсь об этой Амелии Блэквуд, что пропускаю поворот на Мейн-стрит. Приходится разворачиваться через чей-то двор.
И думаю о ней даже в постели, ожидая сна.
Призраков не существует, говорю я себе.
Мёртвые не возвращаются.
Но тихий голос у меня в голове не унимается.
А вдруг?