Какое-то мгновение зал молчал, потом загудел, и взволнованные люди стали расходиться. Помню, как чей-то голос произнес: «Вот дадут наши прикурить немцам… Так дадут, что будь здоров!»
Эти слова прозвучали в унисон моим мыслям и чувствам, даже какой-то зуд я испытывал: вот он, враг наконец-то появился, который нужно уничтожить, и я могу исполнить свой долг перед Родиной.
С таким настроением я буквально ворвался в дом. За столом сидел отец, он пил чай с дедом. Прямо с порога выпалил одним духом:
— Война! Немцы напали на нас, бомбят наши города, границу перешли, и наши пограничники бьют немцев! Вот дадут им наши…
— Не болтай глупости, — услышал голос мамы.
— Обожди, Нина, — остановил ее отец. — Откуда узнал? Кто сообщил?
Оживленно и торопливо рассказал все, что услышал в кинотеатре, и при этом заявил, что беспокоиться не стоит: наверное, наши пограничники уже разбили немцев.
— Чепуха какая-то, не может такого быть. С Германией Сталин подписал договор о ненападении, наш хлеб отправляют в Германию. — Мама была сильно взволнована.
— Не волнуйся, прошу тебя, дай собраться с мыслями, — отец успокаивал маму, но сам был растерян. — Это серьезно, если это правда, очень серьезно…
В комнате наступила тишина, все молчали, отец встал из-за стола, подошел к деду, посмотрел ему в лицо и, опустив голову, выдавил из себя:
— Это война!
Я был удивлен, каким тоном это было произнесено, ведь не осознавал трагического значения слова «война».
Кругом заговорили о войне, и каждый день стали спрашивать друг друга, когда же разобьем немцев, сколько еще ждать. Особой тревоги в первые дни у людей я не замечал, все надеялись на нашу Красную Армию, на товарища Сталина.
Буквально на третий или четвертый день дед объявил маме:
— Надо ехать в Свердловск!
— Почему заторопился? Папа, что тебя беспокоит, что волнует? — с недоумением спрашивала мама.
— Ребят заберут на войну, надо проводить.
— Какую войну, каких ребят заберут на войну? Наших? Они давным-давно отслужили в армии, выполнили свой долг, как говорят, перед Родиной. Им давно за тридцать! А война! Что война? Ты же радио слушаешь, газеты читаешь: разобьют немцев, пока ты до Свердловска доедешь, — искренне убеждала мама деда.
— Нет, Нина, милая моя дочь, все-таки поеду, — заявил дед и стал собираться.
Мама плакала. Вечером, как только отец появился с работы, дед и отцу заявил о своем отъезде, аргументируя тем, что тревожится за сыновей.
— Заберут ребят, деться некуда, война есть война, она нас не спрашивает, хочется ли нам воевать, людей убивать. Надо проводить сыновей…