. Да и работа оказалась полегче: появились свои агенты, стал ими командовать. Так почему же тревожит Золочев? Не понравился агент из Яновского лагеря. Как его фамилия? Приходько… Прикидько… Присленко… Что-то похожее. Долговязый, неповоротливый, молчаливый украинец. С виду тупой, а оказался ловчила. Подсунули вместе с другими пленными в золочевский лагерь, ему удалось быстро втереться в доверие. И он, Якушев, выехал в Золочев, устроил «почтовый ящик», получал донесения долговязого, давал указания. Долговязый сделал свое дело, пленных взяли при попытке к побегу. За это ему, Якушеву, выпала особая благодарность — отвалили сто марок. Слышал, что долговязого после того снова отправили служить в Яновский лагерь. Хорошо, если сдох. А если живой? Тоже не страшно: зачем ему на себя наговаривать? Если бежал к американцам — совсем хорошо. А он, Якушев, почему не бежал? Ведь уже в сорок четвертом понял, что немцам придется туго, но верил, что русских не пустят в Германию. Слыхал о высадке американцев и англичан во Франции, но они не шибко наступали, немцы били их в хвост и в гриву. На счету имел три тысячи марок, настроился бежать с немцами, да не тут-то было. Вызвал Шенбах: «Есть новое задание! Выполнишь — десять тысяч марок, купишь в Германии виллу, станешь большим бауэром».
Даже голова закружилась от такого известия. Шенбах до сих пор не обманывал, обещанное выполнял. Конечно, зазря не отваливают большие деньги, но то, что предложил Шенбах, было совершенно немыслимо. Сказал, что его, как сбежавшего из Цитадели пленного лейтенанта, арестуют, бросят в гестаповскую тюрьму и там устроят побег. Он должен будет пробраться за линию фронта, воевать против немцев и шпионить. Сообщил, что в красном тылу есть немецкие разведчики и резиденты, он войдет в их сеть. Выполнит задание — тогда и будет Германия. Как только Шенбах все это выложил, его, Якушева, охватил небывалый страх. Да и как было не испугаться, Шенбах отправлял на верную гибель. Из Цитадели были побеги, кто-то из беглецов вполне мог пробраться к своим, особенно когда русские рядом, на львовской земле. Встретится с лагерником — висеть на веревочке. Ни за какие деньги не подходил такой вариант. Так и заявил Шенбаху.
«А вы, Якушев, трус! — зло процедил Шенбах. — Выходит, годились только на легкие заработки, а пришло время показать свою преданность — сразу полезли в кусты. Так не пойдет! Германские солдаты ежедневно отдают свои жизни, а вы хотите ни за что получать марки. Поступили на германскую службу — значит, тоже стали германским солдатом, за невыполнение боевого приказа положена смерть. Так что выбор у вас небольшой: или почет и десять тысяч, или… — Шенбах провел ладонью поперек шеи. — И не вздумайте продать нас русским, за вами будут следить, если что не так — чекисты сразу узнают о вашей гестаповской должности. Итак, за плохую службу — и тут и там виселица, за хорошую — богатая жизнь в Германии. Бояться нечего: лагерных беглецов переловили всех до единого».