Со всей скрупулезностью надо проверить жизненный путь Мисюры. Как фашистский убийца стал преуспевающим торговым работником? На Западе это не в диковинку: нацистский дух там вне запрета, им несет от судейских чиновников, офицеров, государственных и общественных деятелей. В ФРГ, во время суда над палачами Майданека, Гильдегард Лехерт, прозванная за жестокость «кровавой Бригидой», изобличенная в 1183 убийствах, была выдвинута кандидатом в европейский парламент. В социалистическом обществе нет места нацистским преступникам, а Мисюра ухитрился найти, и совсем неплохое, весьма хлебосольное. Ловкий и хитрый приспособленец, он кому-то подошел, для кого-то оказался удобным и нужным. Какова же питательная среда для Мисюры? Ведь он не родился преступником. Каков его жизненный путь? Когда и при каких обстоятельствах этот путь стал зарастать ядовитыми сорняками?
— Николай Иванович, следствие по вашему делу поручено мне, — объявляет подполковник Харитоненко. — Давайте сразу выясним отношения. Судьбу вашу решит суд. В приговоре все будет взвешено. Случается, и при одинаковых преступлениях назначаются различные наказания. Судьи учтут, с чем вы пришли в вахманы, как после этого жили? Хотите или не хотите, мне это надо понять. Осмыслите свою жизнь — легче будет суду разобраться и определить наказание. Какое? Не знаю!
Понять, разобраться, покаяться! Старая песня, для дураков. Чем меньше доказательств, тем слаще поете. Пустые хлопоты, гражданин следователь! Это в мыслях, отвечает же прочувствованно:
— С чем пришел к фашистам малограмотный крестьянский парень из глухой деревушки? Со своим страхом, желанием выжить. И не я пришел к фашистам, они пришли к нам. Не надо меня убеждать каяться, покаянные слова дешево стоят. Я каялся все послевоенные годы делами. Вот так!
— Когда каются, приходят с повинной. Вы не пришли.
— Каждый по-своему кается. Я — честным трудом.
— Давайте, Николай Иванович, начнем не с конца, а с начала. Не возражаете?
— Мне скрывать нечего, в нашем роду не было помещиков и кулаков.
— Вот и прекрасно! Расскажите о родителях, детстве и юности, работе в колхозе и службе солдатской.
— Это мы можем, — обрадовался Мисюра: с этой стороны следователь его не укусит. — Моего отца, Ивана Григорьевича, каждый в Портянках помянет добрым словом: славился не богатством — лучший в районе печник, бондарь, плотник. Отцовские печи были самые жаркие, а отцовские бочки нарасхват раскупались на Сорочинской ярмарке. В колхоз вступил с первыми. Почему? Голод не гнал — любил работать для общества. От дедов так заведено у нас на Полтавщине.