Расплата (Шульмейстер) - страница 84

Прибыв в исправительно-трудовую колонию, с удовольствием осмотрел жилой барак, поел в столовой, с интересом зашел в библиотеку и клуб. С меньшим интересом поработал в производственной зоне. Вечером делится впечатлениями:

— Мальчики, это же дом отдыха, санаторий!

Жора Свистун, вор-рецидивист, не согласился:

— Это, молодой человек, нормальные условия совершенно рядовой исправительно-трудовой колонии. Помнится, до» войны было значительно лучше: отпускали на выходной домой, имелись семейные камеры, в воскресенье к обеду давали компот. Теперь объясните, чем же, собственно говоря, вы так восхищаетесь?

— В фашистском плену я сидел в Хелмском лагере военнопленных и в Бухенвальде. После ихней баланды здешняя столовая — шикарный ресторан.

— Надо смотреть в корень, сеньор! — укоряет Жорка Свистун. — Мы с вами — советские граждане и живем в социалистическом обществе. К тому же следует учитывать огромную работу, проводимую компетентными органами по перевоспитанию правонарушителей.

Покорил Жорка Свистун, с этого дня они стали друзьями. Пара получилась на славу. Производственную норму за цих выполняют «чижики», а они за их счет — на усиленном питании. С каждой передачи Жорам положена солидная доля. Горе тому, кто попытается это нарушить.

Незаметно прошли девять месяцев, ему, Лясгутину, объявили досрочное освобождение.

Вернулся в Ростов, поступил шофером на железнодорожную станцию. Выбрал работу с дальним прицелом: после отсидки уразумел, что самый спокойный и выгодный источник дохода — левые перевозки.

Живет в общежитии, завелись дружки, снова стало не хватать валюты. Но так длилось недолго: в жизнь вошла Светлана Семенова, табельщица двадцати пяти лет. Даже в Одессе не встречал таких красавиц. Вскоре Светлану и Георгия сослуживцы поздравили со вступлением в брак.

Прошло несколько месяцев, семейная жизнь стала скукой. Ненароком зашел в пивную, встретился со старыми дружками, и ожило недавнее прошлое. Вновь появились халтуры, домой возвращается пьяный. Утром достает из кармана помятые десятки, примирительно говорит:

— Нашему пацану.

Еще нет пацана, Света на седьмом месяце. Приближаются роды, а дома все хуже и хуже. Тянется жизнь, как несмазанный воз, запряженный изможденными клячами.

Родила Света сына Петьку — обрадовался, стал вовремя возвращаться домой, носится с сыном по комнате, помогает купать. Не нарадуется Света, верит, что Петенька вернул семейное счастье.

Когда же отдали Петю в ясли и Светлана приступила к работе, опять стало скучно, вновь пошли халтуры, пьянки.

— Не помню уже тебя трезвым, нет никакой помощи, — лопнуло терпение Светланы.