Вблизи берега внимание В. О. Бэра и его спутников привлекли «целые горы умбры, свезенной с разных мест острова, а также разобранные рельсы». Из расспросов жителей выяснилось, что остров этот несколько лет тому назад взял в аренду один купец, намеревавшийся построить там железную дорогу — «для подвоза умбры и соли». Но, видимо, «найдя предприятие это невыгодным, оставил как умбру, так и рельсы без употребления».
Воду ормузцам приходится покупать в Бендер-Аббасе, а «питаться исключительно рыбой, — сообщает В. О. Бэр. — Сам видел, как домашние животные, козы и ослы, ввиду отсутствия другого корма, ели сушеную рыбу, похожую на салаку» (122).
18 декабря, в 8 часов вечера, «Варяг» оставил Бендер-Аббас и проследовал в Карачи, куда прибыл 21 декабря, а 25 декабря вышел из Карачи в Коломбо.
Управляющий российским генеральным консульством в Бендер-Бушире, Г. Овсеенко, сопровождавший крейсер «Варяг» в походе в Кувейт, Линге и Бендер-Аббас, докладывал (28.12.1901): «Возвратился в Бушир, посетив на крейсере „Варяг“ Кувейт и другие порты Персидского залива. Крейсер нашел везде прекрасный прием, и произвел в Заливе благоприятное для нас впечатление. Появляясь в разных портах Персидского залива „Варяг“ привлекал к себе всеобщее внимание и тотчас становился предметом повышенного интереса со стороны местного населения. Внушительные размеры судна, его величественный внешний вид, роскошь, чистота и опрятность внутри, сильное электрическое освещение, его гигантские пушки, невиданный еще в Заливе оркестр духовой музыки, разные технические приспособления новейших систем, численность экипажа, доступность судна для всеобщего осмотра, приветливость и любезность русских моряков очаровали всех посетителей судна. И служили темами нескончаемых бесед в различных портах Персидского залива. Притом не только во время пребывания там крейсера, но и после его ухода» (123).
«Много говорили о русском крейсере, — информировал Г. Овсеенко русского посланника в Тегеране (11.01.1902), — не только в персидских портах Залива, но и на побережье Аравийском, в Шардже, Дубэй [Дубае], Расуль-Хаме [Ра’с-эль-Хайме], Абу-Зубе [Абу-Даби] и других полунезависимых арабских шейхликах [шейхствах]…». Словом, «молва о русском военном корабле быстро облетала все уголки Персидского залива, и везде находила себе сочувственный отклик местного населения». До недавнего времени, сказывали персы и арабы, «здесь знали лишь имя Россия», а нынче «воочию наблюдаем и за визитами ее боевых кораблей». Резко выделялись на этом фоне «мрачные лица … англичан, совершенно забытых на время пребывания в Заливе русского военного судна» (124).