— Предательства? — Собеседник заинтересованно приподнял бровь.
— Австрияки, — пожал плечами. — Снабжение будет с самого начала отвратительное, заранее это учитывайте. И потом, как только вы очистите северную Италию от французских войск, всякая помощь с их стороны прекратится совершенно. Еще ниже, чем австрийских генералов я оцениваю только императора Франца.
— Нельзя так говорить об императоре, ваше высочество, — покачал головой фельдмаршал. В принципе, в этом он был прав, сейчас так было не принято, однако мой статус маленького ребенка позволял мне и не такое.
Вообще о том, кто правит сейчас Австрийской империей — сейчас она вроде бы еще Священная Римская, но это не точно — я узнал уже тут. Из всех их императоров изначально я помнил только Марию-Терезию и Франца Иосифа, а остальные из памяти стерлись. С другой стороны, зная бесконечную череду их поражений и на военном, и на дипломатическом поприще оценивать Венское правительство иначе было бы просто глупо.
— И тем не мене, Александр Васильевич, — я посмотрел в глаза самому великому российском полководцу всех времен. — Рассчитывайте, что в конце кампании, вам придется отступать на север и союзники вам не помогут. Они вполне могут занять не то, что нейтральную, даже враждебную позицию. Ничего личного — мавр сделал свое дело, мавр может идти. Возможно, придется совершать переход через Альпы и лучше бы заранее подготовить запасы продовольствия и теплых вещей. Кстати, вам мат.
Ответить Суворов не успел. В библиотеку отбивая четкий ритм по лакированному паркетному полу вошел посыльный и пригласил фельдмаршала к императору. Полководец поднялся и кивнув направился на выход.
— Александр Васильевич! — Окликнул я его уже в дверях. Тот повернулся и вопросительно посмотрел на меня. — Я назову в вашу честь город. Вы бы хотели, чтобы это был какой-то из уже существующих или заложить новый?
Суворов удивленно взметнул брови вверх, постоял молча несколько секунд, потом усмехнулся и не ответив вышел из библиотеки.
Жизнь наша текла меж тем своим чередом. Зимой девяносто восьмого года у родителей родился еще один сын, названный Михаилом. В упор не помню, был ли в той истории у Николая младший брат, поскольку в памяти остались только трое старших сыновей Павла. Вообще частые роды и такие же частые смерти новорожденных, а зачастую и их матерей были для этого времени нормой. Так, например, уже живя в этом времени я узнал, что оказывается у «отца» была первая жена умершая при родах вместе с младенцем. Все это навевало на меня обоснованное недоверие к местным эскулапам, регулярно посещавших детей — сначала меня и Анну, а потом и Михаила вместе с нами — и контролирующих наше здоровье. Разных врачей, то и дело отмечавшихся на поприще надзора за здоровьем императорских отпрысков, было добрых полдесятка и объединяло их две вещи — все они были иностранцами и все они весьма пренебрежительно относились к антисептике. Впрочем, последнее было скорее правилом для восемнадцатого века, чем исключением, тем более что самого термина еще вроде как не существовало. Его в середине века должен был изобрести Пирогов. А может и не Пирогов, с историей медицины у меня все было весьма посредственно, а интернета чтобы посмотреть под рукой не нашлось.