Я сходила с ума от противоречивых ощущений. С одной стороны, мне хотелось стукнуть варвара, чтобы перестал трогать мою задницу, с другой, я понимала, что иначе мы не сможем соприкоснуться лбами. Ещё я переживала за его рану, ведь пришлось прикоснуться к плечу, точнее положить на него руку. Но самое главное — я не знала, как всё это выкинуть из головы и полностью сосредоточиться на Илюше!
Он слишком сильно действует на меня. В смысле его папаша. Да и сам Илья, иначе я не стала бы бороться за право быть с ним здесь, на Марэлле, пока он не адаптируется. Удивительно, как эти двое по-разному меня волнуют, а ведь они — самые близкие родственники друг другу. В одном я души не чаю, другому хочется настучать кувалдой по голове. Причём не только за вопли на Илюшу, но и потому что слишком манит, притягивает к себе, не даёт спокойно спать, в конце концов!
Так, хватит, надо очиститься от всего лишнего. Илья, точнее Илладар — вот моя цель. Его карие с золотистыми искорками глаза, светлые волосы, вечно торчащие вихрами и не желающие поддаваться расчёске, удивительная фантазия. Хотя, может то и не фантазия была — его рисунки с диковинными животными, вспомнить тех же каменных монстров около парадного замкового крыльца. Я не успела рассмотреть их в подробностях, но пары взглядов хватило, чтобы понять: здесь может водиться всё что угодно.
Но помидоры-то те же! И огурцы. Что же это за мир такой?
— Откройтесь друг другу. Посмотрите в глаза, обменяйтесь мыслями о том, кого вы ищете,
— голос Уны вернул ход моих мятущихся мыслей в нужное русло.
Я послушно открыла глаза и… утонула в его взгляде. Да, звучит донельзя банально, но учитывая, что мы и так барахтались в этой странной вязкой воде, иных ассоциаций просто не возникало.
Он перестал подозрительно щуриться в мою сторону, перестал искажать своё действительно красивое мужественное лицо гримасами гнева и ярости, он просто смотрел мне в глаза и молчал. Боже, как ему это шло! И именно в таком состоянии я уловила их схожесть с Илладаром. Да, цвет глаз был разным, но разрез тот же, линия бровей, почти прямая, свидетельствующая о прямолинейном характере и честности.
Да, в чём нельзя было Зигвальда упрекнуть, так это в лукавстве, он рубил правду-матку, несмотря ни на что. Даже если эта правда была весьма своеобразной. С другой стороны, лучше уж так, чем лживая учтивость. Как говаривал мой дед: «Тот, кто ни разу не сказал слова нет, но при этом изворачивается, как вошь на гребешке, не достоин твоего внимания». Что ж, если следовать этой логике, то Зигвальд заработал сто и из ста возможных очков, пусть его правда мне вовсе не нравилась, а это значит…